Три Португальских похода Наполеона - Сергей Нечаев Страница 41

В сражении 21-го мы, вроде бы, уже боролись против объединенной французской армии в Португалии под командованием самого Жюно. Действительно, ими командовал Жюно, но численность армии была от 12000 до 14000 человек, и это при том, что, как было известно, всего они имели в Португалии до 20000 человек. Сейчас уже ясно, что французы реально имели от 23000 до 24000 человек. Мог ли наш успех быть большим по сравнению с одержанной 21-го победой, сказать невозможно. Каждый думает, что победившая армия не знает никаких трудностей, что против разбитой армии противника можно смело рисковать. Но в тот момент мы удалились бы от наших кораблей и наших припасов, противник же имел во много раз превосходящую нас кавалерию, а мы имели впереди территорию, хорошо знакомую противнику и совсем неизвестную нам. Любое новое сражение при этом могло бы стать фатальным для нас, хотя беспрепятственное преследование и могло бы привести сразу в Лиссабон.

Сэр Гарри Бёррард прибыл после того, как сражение началось. Ничто не могло быть более неприятным, чем это его положение: независимо от того, что случилось бы впоследствии, при положительном исходе все лавры достались бы сэру Артуру, в противном же случае вся вина легла бы на сэра Гарри. Он принял решение остановиться. Поэтому сэру Артуру и приписаны все возможные преимущества, которые могли бы последовать в результате успешного наступления. Все сходятся во мнении, что, если бы сэр Гарри не прибыл, сэр Артур преследовал бы противника, и мы были бы в Лиссабоне через три дня, а французы были бы взяты в плен. И никто не думает о том, что сэр Артур, продолжи он командовать армией, по какой-то причине не смог бы преследовать противника… Или о том, что если бы он сделал это, то вполне мог бы, проходя по незнакомой территории и имея вражескую кавалерию в тылу, существенно обескровить свою армию и потерять все обозы.

Нет сомнения, что это был для сэра Артура наиболее удачный момент после успешного сражения, но все его трудности только начинались. До сего времени его марш был беспрепятственным. Север Португалии был открыт для прибытия новых припасов, страна снабжала его армию. Все это кончилось в настоящее время…

Доказательством этому служит тот факт, что он сам рекомендовал, одобрил и подписал предварительные статьи, которые, я думаю, никогда не смогут найти оправдания, поскольку они гораздо более неблагоприятны по отношению к нам, чем сама итоговая Конвенция.

Он, возможно, поступил так в стремлении все уладить еще до высадки моего корпуса. Но это не разумно. Когда я присоединился к армии 25-го, переговоры были еще в ранней стадии развития. И вопрос тогда не стоял о том, должны ли отдельные статьи Конвенции быть такими сомнительными. Я уверился в этом в еще большей степени, когда французам не позволили обращаться к русскому флоту, стоявшему в гавани, когда все его корабли достались нам… Я был очень удивлен, увидев статьи такими, какими они получились, и я вполне понимаю нашего адмирала сэра Чарльза Коттона, действовавшего по инструкциям, посланным ему ранее…

После начала переговоров французы быстро оправились от паники и сгруппировались в районе Торриш-Ведраша и на сильных позициях позади него. Мы же в своем ежедневном снабжении продолжали зависеть от нашего флота, стоявшего на якоре у побережья, где очень трудно было даже при хорошей погоде сгружать что-либо. Наши возможности со временем становились все более и более сомнительными. В таких обстоятельствах требовался офицер, имевший достаточно решимости и таланта для преодоления трудностей, окружавших нас. Такой офицер во главе энергичной армии конечно наступал бы… но мы не имели такого командующего.

Сэр Хью Далримпл был самым беспорядочным и неспособным человеком, какого я когда-либо видел во главе армии. Все его поведение тогда и после того доказало, что он был очень глупым человеком. Я всегда до этого давал ему как бы в кредит некоторую степень здравого смысла и понимания, но теперь я вижу, что ошибался, так как трудно верно оценивать людей в обычном общении, пока они не будут помещены в критическую ситуацию…

Правительство может себя поздравить за то, что произошло, ибо оно выбрало в качестве командующего офицера, не имевшего никакого военного опыта. Нам еще повезло, что он не прибыл раньше, иначе мы бы никогда не победили французов в сражении…».

Еще один парадокс истории! Сэр Джон Мур не имел ни малейшего отношения к эвакуации французских войск из Португалии, но именно он пострадал из-за этого по самому большому счету. Он был убит всего через три с половиной месяца в сражении с французами при Ла-Корунье 16 января 1809 г. И кто знает, вполне может быть, что он погиб от пули французского солдата, с чисто британской аккуратностью погруженного на корабль в Лиссабоне, доставленного в целости и сохранности во Францию, сошедшего с британского корабля на берег и тут же вновь направленного на Пиренейский полуостров. Во всяком случае, в сражении при Ла-Корунье принимали участие 9 батальонов дивизии генерала Делаборда из бывшей Португальской армии генерала Жюно.