Красный шторм. Октябрьская революция глазами российских историков - Егор Яковлев Страница 41

Как и все большевики, Дзержинский был интернационалистом, но это отнюдь не значило, что у него не было патриотического отношения к Польше. Он вслед за Лениным полагал, что установление власти рабочих и крестьян на его родине не только задача классовой борьбы, но и патриотическая задача. Даже в самый отчаянный момент войны, когда Красная армия отступала от Варшавы, Феликс Эдмундович верил, что перелом еще возможен, что польский народ поддержит советскую власть. Кстати, нельзя сказать, что польское население не тяготело к идее мировой революции. Дзержинский в своих письмах рассказывает о положении на белостокских территориях, которые заняла РККА. Там он развернул бурную деятельность по вводу советского законодательства для рабочих, следил, чтобы жалованье выплачивали такое же, как и раньше, начал запись в польскую Красную армию. Он видел, что часть польских рабочих его поддерживает, и полагал, что то же самое будет в Варшаве или хотя бы за Варшавой. Потому что за ней располагается Лодзь, а это текстильные рабочие районы.

Дзержинский подъезжал к польской столице, уже предвкушая ее взятие. В этот момент он уверенно писал жене, что польское правительство в кризисе и рабочие скоро выступят. Когда ситуация повернулась не в пользу РККА, Дзержинский отправился в тыл и выслал Ленину телеграмму: «Временно вернулся в Белосток». Ключевое слово «временно»! Но скоро стало понятно, что этот оптимизм безоснователен. Красные части так и не вошли в Варшаву.

Затем Дзержинский приезжает в Минск. Здесь он по-прежнему занимается не одним делом. Увидев огромное число беспризорников, создает детский дом. Попутно проводит ревизию местной ЧК, вскрывает злоупотребления, производит перестановки, отменяет сомнительное требование местных чекистов каждому жителю города явиться в ЧК и сдать отпечатки пальцев.

После возвращения в Москву вскоре попросился обратно на юго-запад, потому что считал: главная работа идет на местах. Важно было окончательно разгромить петлюровцев и махновцев. У Ленина, видимо, сложилось впечатление, что Дзержинский выжат как лимон, поэтому он настоял, чтобы Феликс ушел в отпуск. Потом его все же оставили в Москве.

Были ли у Дзержинского противники среди советских функционеров?

Здесь можно сразу же перейти к 1921 году. В это время Дзержинского назначили еще наркомом путей сообщения. Причем на Политбюро рассматривался вопрос о том, сможет ли он совмещать сразу три должности. Но решили, что потянет. На протяжении работы в наркомате путей сообщения у Дзержинского имелись недоброжелатели. Специалисты страшились его прихода, потому что боялись ЧК. Правда, спустя время они изменили свое мнение на противоположное: Дзержинский приобрел репутацию защитника специалистов перед спецслужбами, правительством и другими ведомствами. Но и среди них у Дзержинского появился влиятельный противник — Юрий Владимирович Ломоносов, инженер, профессор и тоже ставленник Ленина. Ломоносов курировал приобретение паровозов за рубежом (в Германии и Швеции), где они в большом количестве закупались за цену значительно выше рыночной. Дзержинский выступал против этой закупки. С его точки зрения, дешевле и правильнее было отремонтировать имеющиеся паровозы. Но Ломоносов отстаивал свою идею, и, надо сказать, Ленин был на его стороне.

Дзержинский, несмотря на то что Ломоносов часто обвинял его в некомпетентности, добился успеха на новом посту. Здесь он, кстати, проявил себя рыночником. Железная дорога при нем восстанавливалась. Финансирование, которое железнодорожники получали от государства, было меньше, чем они зарабатывали сами. К 1923 году транспорт вполне удовлетворял нужды промышленности. А потом, когда Дзержинский будет руководить Советом народного хозяйства, в Советской России начнется производство собственных паровозов.

По поводу «паровозного дела» сегодня пишут, что таким образом Ленин отдавал свои долги западным банкирам за приведение его к власти. А Ломоносов, соответственно, был посредником. Что вы можете сказать по этому поводу?

Думаю, все наоборот. Дело происходило в преддверии 1923 года, когда намечалась дата восстания рабочих в Германии. Есть версия, что через компании-посредники большевики не отдавали мифические долги банкирам, а наоборот — давали в долг политическим союзникам. По сути, финансировали приведение к власти дружественного им правительства.

Сомнительно, что главный руководитель советских спецслужб об этом не знал.

Теоретически Ленин мог хранить это в тайне. Но есть и другие соображения. В 1922 году лидеры надеялись на международный прорыв, на признание Советской России западными державами. В это время и Швеция, и особенно Германия находились в глубоком кризисе. Советские заказы буквально спасали эти страны. И весьма вероятно, что паровозный заказ по завышенной цене был своего рода покупкой юридического признания. Если это так, то данная стратегия дала результат. 23 июля 1923 года Германия первой из крупных европейских держав окончательно признала Советскую Россию. Через полгода это сделало Шведское королевство.

Но вернемся к противникам и критикам Дзержинского. Если рассматривать хозяйственную деятельность Феликса Эдмундовича в Высшем совете народного хозяйства, который он возглавил в 1924 году после смерти Ленина, то мы увидим конфликты со многими крупными деятелями. Например, с руководителем профсоюзов Михаилом Павловичем Томским. Дзержинский был возмущен тем, что официальная советская статистика завышала производительность труда: говорили, что уже в 1924 году она составила 93 % от довоенного уровня. Дзержинский же на цифрах показывал, что реально она составляет только 40–50 %, что рабочий развращен революцией и не хочет трудиться, что рост зарплаты идет более высокими темпами, чем рост производства. Томский защищал профсоюзы. Кстати, некоторые из них устраивали забастовки, требуя еще большую зарплату и сокращение рабочего дня. Но поднять страну, если нет производительности труда, невозможно. Дзержинский был сторонником плавного повышения зарплаты вместе с ростом производительности труда.

Дзержинский ведь еще запустил программу ликвидации беспризорности.

Да. Причем уже в 1919 году проблема беспризорности находилась в центре его внимания. Возьмем, к примеру, карточную систему снабжения детей. Изначально предполагалось, что талоны на питание будут выдаваться только детям трудящихся. Но Дзержинский на заседании Совнаркома заявил, что дети не должны делиться по классовому признаку, давать талоны надо всем, и Ленин с ним согласился.

Беспризорники были приметой тех лет. Есть известная быль про то, как чекисты во главе с Дзержинским обнаружили двух мальчиков, ночевавших в асфальтовом котле. Их отец погиб в Гражданскую, и они голодали. Глава ЧК лично доставил мальчишек в детский дом. Один из них, Николай Дубинин, в будущем стал известным ученым-биологом, академиком АН СССР, Героем Социалистического Труда.

Помогала решать проблему беспризорности известная деятельница Моссовета Ася Давыдовна Калинина. В 1921 году она вернулась из командировки на Украину, где видела бедственное положение детей, и сразу же встретилась с Анатолием Луначарским, возглавлявшим комиссию по детскому вопросу. Однако комиссия не справлялась, и Дзержинский взял дело в свои руки. И надо сказать, работа закипела. Резко выросло число детских домов и колоний, снабжение которых шло по линии ЧК. Для размещения детей и подростков использовались здания бывших монастырей, под детские коммуны передавались санатории Наркомата внутренних дел, где дети — бывшие уголовники становились полноценными гражданами страны, овладевшими трудовыми навыками. По инициативе чекистов в Харькове создана экспериментальная трудовая коммуна Антона Макаренко, одного из величайших педагогов XX века. Кстати, именно там начали производить знаменитый советский фотоаппарат ФЭД (аббревиатура от имени Феликс Эдмундович Дзержинский). Под контролем Железного Феликса развернулось широкое комсомольское движение за ликвидацию беспризорности: чекистам помогала молодежь. В итоге массовая беспризорность была ликвидирована за 15 лет. И то, что сделал глава ЧК для детей, заслуживает благодарности.