Патриарх Тихон - Михаил Вострышев Страница 41

Богомольцы, как и прежде, шли в Донской монастырь отдать поклон мученикам Иоанну, Антонию и Евстафию, помолить их о заступничестве, об исцелении больных духом и телом.

Евдокия Андреевна Волкова, работавшая сиделкой в Голицынской больнице, в последние год-два единственное утешение обретала в вере, в молитве. Она молилась за мужа, сошедшего с ума и уже несколько лет как скончавшегося, за пятерых сыновей-красноармейцев, пообещавших выгнать мать из дома, если она не прекратит ходить в церковь «к длинноволосым чертям».

Однажды Евдокии Андреевне случилось присутствовать при исцелении больной женщины у раки литовских святых в малом соборе монастыря и, как она рассказывала позже на допросе, «очень захотелось привезти частицу мощей Виленских угодников в ту местность, откуда я сама происхожу». Волкова отправилась на родину, в Гжатский уезд Смоленской губернии, и испросила благословения у настоятельницы тамошнего Владимиро-Екатерининского женского монастыря матушки Серафимы отвезти в Москву монастырскую икону Виленских мучеников, чтобы вложить в нее частицу мощей этих святых. Игуменья благословила; обрадованная богомолка, вернувшись в Москву, посетила архиепископа Назария и сообщила ему о своем желании. Не только архиепископ, но и сам патриарх Тихон принял благочестивую старушку и, благословив ее на богоугодное дело, пообещал, что иконку со святыней доставит до места отец Досифей.

Спустя несколько дней иеромонах Досифей отправился в путь. 10/23 августа 1919 года он прибыл на станцию Уваров-ка Александровской железной дороги, где передал святой образ литовских мучеников сестрам Владимиро-Екатерининской обители.

«Тотчас же, — сообщила игуменья Серафима патриарху, — принесли к образу святых мучеников больного мальчика пятнадцатилетнего, жителя станции Уваровки, у которого как два года ноги были без движения. Отец больного на руках поднес мальчика к образу мучеников, он приложился к святому их образу и тут же почувствовал движение в своих ногах и встал. Теперь мальчик этот ходит без помощи других». Рассказала матушка Серафима в письме к Святейшему и о других исцелениях от чудотворной иконы.

Жители окрестных с монастырем деревень, прослышав о чудесах, стали часто наведываться в обитель и неизменно заказывали молебен с водосвятием святым Виленским мученикам, о чем докладывала игуменья в письме к архиепископу Назарию.

Но письма, прежде чем попасть к адресатам, по тайным советским законам изучались в Наркомате юстиции. Специализировавшийся по борьбе с религией следователь Шпицберг, изучив не ему адресованные письма, под грифом «Совершенно секретно, исключительно срочно и важно» 6/19 мая 1920 года посылает инструкцию:

«Следователю Наркомюста К. И. Бураку.

Из прилагаемых копий писем усматривается, что игуменья Владимиро-Екатерининского монастыря Гжатского уезда Серафима, получив от патриарха Тихона частицы мощей т. н. виленских угодников Иоанна, Антония и Евстафия, занимается спекуляцией на почве распространения религиозных суеверий среди отсталых крестьянских масс о чудесных явлениях, происходящих с больными после прикосновения их к этим предметам.

ПРЕДЛАГАЮ: 1) произвести весьма тщательный обыск в помещениях монастыря на предмет изъятия переписки патриарха Тихона и его агентов по пересылке из Москвы частиц мощей указанных т. н. виленских угодников;

2) собрать весьма точные сведения об обстоятельствах инсценировки указанных в письме «чудес», причем ставится вам задачей разоблачить эту грубую инсценировку, несомненно, имевшую место, если только самое письмо Серафимы не является сплошной выдумкой;

3) допросить в случае необходимости свидетелей, произвести необходимую экспертизу и т. д., словом, произвести надлежащее дознание, могущее дать материал для изобличения виновных по обвинению их в шантаже под религиозным флагом;

4) при признании вами необходимым, в зависимости от обстоятельств дела, ареста игуменьи препроводить ее в Москву, зачислив на Следственный отдел Наркомюста.

Особенно зорко имеете наблюсти, чтобы ваши действия не принимали характер мер, могущий дать повод к волнениям среди отсталых масс, для чего причины ареста пока должно оставить без оглашения до окончания следствия Наркомюстом».

Но не столько чудеса раздражали Шпицберга, сколько поступившая в ликвидационный отдел Наркомата юстиции накануне, 5/18 мая, докладная записка из президиума Замоскворецкого совета Москвы. Замоскворецкие комиссары требовали расправиться с монахами Донского монастыря, так как это «воронье гнездо посещают рабочие расположенных рядом фабрик, мастерских и завода Бромлей. Настроение означенных рабочих не особенно расположено к Советской власти». Доносчики, которыми обзавелся Замоскворедкий совет в Донском монастыре, поставляли обширную информацию, пересылаемую Шпицбергу. Например, о том, что 14/27 апреля 1920 года, в день памяти Виленских мучеников, возле раки с их мощами священник рассказал «антисоветскую притчу»:

— Давным-давно жил на свете богоугодный человек, и ему очень хотелось, подобно Илие, подняться в огненной колеснице. Однажды она перед ним появилась. Он очень обрадовался, хотел сесть, но прежде перекрестился. И тут же колесница пропала. Богоугодный человек понял, что ее прислал сатана, и больше никогда не мечтал подняться к небу. То же случилось и с русским народом, только кончилось хуже. Ему предложили красную колесницу с красными лошадьми, он сел в нее не перекрестясь и мчится теперь прямо в пропасть.

— Бьем и бьем контру, а она никак не вымрет, — посетовал, прочитав донесение, Шпицберг, и из-под его пера полетели новые казнелюбивые строчки. Не успел сочинить очередное следственное дело, как ВЧК сообщает об обыске у патриарха и изъятии его переписки с архиереями по поводу осквернения святых мощей. Шпицберг тут же заводит новое дело, обвиняя патриарха в секретных указаниях, в попытках скрыть «скандальные для официальной церкви акты вскрытия по инициативе трудящихся масс».

А тем временем «Дело Виленских угодников» набирает обороты. Заведующий Санитарным отделом ВЧК составляет акт судебно-медицинского исследования кусочков кожи литовских святых, передает его пресловутому Шпицбергу, и тот демонстрирует свои способности сочинителя, обвиняя патриарха и архиепископа Назария в подложности акта осмотра мощей в 1919 году. Перо «следователя по важнейшим делам» без помарок выводит грозное требование предать суду «иеромонаха Досифея и игуменью Серафиму за то, что они умыслили и осуществили религиозный шантаж, выразившийся в заверениях с их стороны перед отсталыми массами населения, еще не изжившими религиозные суеверия, о происшедших от прикосновения к этим кускам непогребенных трупов трех чудесных исцелений».

Вера старика-монаха и старушки-игуменьи в чудеса под бойким пером Шпицберга превратилась в «монархическую агитацию в целях восстановления капиталистического строя».

Чтобы привлечь к следствию Святейшего, «следователь по важнейшим делам» обвинил его в спекуляции с помощью чудес: «Иверская икона божьей матери (у Иверских ворот в Москве) приносит, по уверению агентов патриарха Тихона, такие же чудесные исцеления от прикосновения к ней — только от одной продажи свеч принесли патриарху только за один 1919 год — 567688 рублей».