Генрих IV - Василий Балакин Страница 41

Прилагая усилия к заключению очередного мира в казавшейся бесконечной череде гражданско-религиозных войн, герцог Анжуйский был движим отнюдь не миролюбием и не состраданием к соотечественникам, католикам и протестантам, истреблявшим друг друга в смертельной схватке. Война должна была продолжаться, только в другом месте — в Нидерландах, против испанцев, а для этого ему нужны были гугеноты короля Наваррского. Генрих Бурбон, несмотря на свои амбиции предводителя протестантов в масштабах всего Французского королевства, никогда не забывал, что является отпрыском рода д’Альбре с его притязаниями на корону Наваррского королевства — всего, а не только того жалкого обрубка, который прилепился к северным склонам Пиренейских гор. Поэтому он с готовностью откликнулся на предложение шурина с одной только оговоркой: раз уж тот так сильно ненавидит Филиппа II, то почему бы не напасть на него на территории к югу от Пиренеев? Больше герцог Анжуйский не настаивал на своем предложении, без короля Наваррского бросившись во фламандскую авантюру, самую безумную в его жизни. Правда, среди гугенотов нашлись неутомимые воители, не мыслившие себе жизни без борьбы против ненавистных папистов, такие как Тюренн и Лану Железная Рука, последовавшие за герцогом Анжуйским. Потом Екатерине Медичи стоило немалых усилий, чтобы возвратить этих Дон Кихотов во Францию, пока они не спровоцировали большую войну с Испанией, в которой у французов, как мы помним, тогда не было ни одного шанса на победу.

Генрих же Наваррский благоразумно удалился в Нерак, где своим чередом потекла для него мирная жизнь, украшенная любовными утехами с милой Фоссезой. Она-то и послужила причиной большого скандала в благородном семействе. Нет, не потому, что Маргарита ревновала супруга. Она, как мы помним, вообще была не ревнива, а в тот момент и тем более не обращала внимания на его амурные похождения, поскольку сама до безумия влюбилась в красавца из свиты герцога Анжуйского, Арле де Шанваллона, с которым после короткого романа во Фле вынуждена была жить в разлуке. Все испортила малышка Фоссеза, слишком много возомнившая о себе. Началось с того, что она вдруг занемогла. Врачи, обследовав ее, прописали лечение «больного желудка» на водах. С простодушием, которое любой малознакомый с ним человек принял бы за беспримерный цинизм, Генрих предложил супруге сопровождать свою метрессу. Не ревнивая и придерживавшаяся широких взглядов Маргарита на сей раз все же решила, что ее любезный супруг зашел слишком далеко, и отказалась. Тогда он сам отправился с красоткой, для компании прихватив с собой и свою прежнюю любовницу, мадемуазель де Ребур. Когда курортники возвратились, Фоссеза уже не могла скрывать своего истинного положения, ссылаясь на «больной желудок». Марго предложила, чтобы та приличия ради поехала рожать в деревенскую усадьбу в окрестностях Нерака. Однако Фоссеза, гордая тем, что носит под сердцем ребенка короля, отказалась. Бедняжка возомнила, что непременно родит сына и Генрих, разведясь с бесплодной Маргаритой, женится на ней. Дело шло к развязке, и как-то ранним утром у Фоссезы, спавшей в одной комнате с прочими фрейлинами, начались родовые схватки. Маргарита, поведавшая об этом случае в своих мемуарах, прислала к ней собственного врача, а тот сообщил новость королю. Генрих, не желавший огласки, но и не хотевший оставить возлюбленную в беспомощном состоянии, без стеснения и обиняков обратился прямо к супруге: «Душа моя, кое-что я утаил от вас, но теперь должен открыться. Прошу вас извинить меня и забыть все, что я говорил вам на сей счет. Вы меня очень обяжете, если тотчас же встанете и пойдете помочь Фоссезе, которой совсем худо. Вы же знаете, как я люблю ее. Я прошу вас, сделайте одолжение». Этому человеку в равной мере чужды были и ревность, и чувство такта.

Какая жена в подобных обстоятельствах сделала бы подобное «одолжение»? Однако Маргариту не пришлось долго упрашивать. Отправив супруга и господ из его свиты на охоту, она занялась Фоссезой. К возвращению охотников все было кончено. Фоссеза родила, но не дофина Наваррского, а мертвую девочку. Надежды несчастной малышки не оправдались. Что же до Генриха, то неблагодарность была одной из основных черт его характера, и «одолжение», оказанное ему Маргаритой, ни к чему не обязало его. Доброе дело в очередной раз забылось.

Екатерина Медичи знала историю с Фоссезой. Не оставалось для нее секретом и то, что для ее дочери пребывание в Нераке день ото дня становится невыносимее. Она предложила ей возвратиться в Париж, прихватив с собой и фрейлину Фоссезу, за которой, полагала дальновидная королева-мать, потянется и Генрих Наваррский, во второй раз угодив в «парижское пленение». Генрих III выделил 15 тысяч экю на дорожные расходы. Король Наваррский не удерживал супругу и даже вызвался лично проводить ее до Пуату. Несмотря на свой возраст и недомогание, Екатерина Медичи отправилась навстречу дочери и зятю. Всю дорогу Беарнец был весел и учтив, порождая у жены, а потом и у тещи ложные надежды на воссоединение в Париже. 28 марта 1582 года в Ла-Мот-Сент-Эре он приветствовал тещу, преклонив перед ней колено, как подобает доброму сыну. Затем последовал банкет, на котором, а особенно после него, политические противники обменялись взаимными упреками. Генрих заявил Екатерине Медичи протест против ущемления его полномочий в Гиени, на что та ответила ему, что он как гугенот и глава протестантской партии не может рассчитывать на полное доверие короля. Затем, обратившись к присутствующим гугенотам, она сказала: «Господа, вы губите короля Наваррского, моего сына и себя», словно бы снимая ответственность с зятя, подпавшего под дурное влияние, и оставляя ему открытым путь к примирению — при французском дворе.

Однако Генрих, имевший свои намерения и планы, не воспользовался предложенным шансом, лишь проводив королев до Сен-Мексана, где простился с ними. При расставании с Фоссезой он даже прослезился, но скоро забыл о ней, найдя утешение в любви к другой. С легким сердцем он возвращался в Наварру. В замке По Генрих навестил сестру Екатерину. Именно тогда он впервые повстречался с Дианой д’Андуэн, графиней де Грамон, вдовой Филибера де Грамона, графа де Гиша, недавно погибшего в ходе военных действий при Ла-Фере. Сама себя она называла поэтическим именем Коризанда. Эта молодая вдова была богата и красива, но не из тех красоток, которые обычно являлись предметом вожделения Генриха Наваррского. Происходившая из рода графов Фуа, она была его дальней родственницей и казалась столь надменной и холодной, что внушала ему неведомую в подобных ситуациях робость. Правда, он, возможно по привычке, немножко поухаживал за ней, но предпочел пока что вернуться к более доступным прелестницам.