Путешествие по всему миру на "Буссоли" и "Астролябии" - Жан Франсуа Лаперуз Страница 41

Эти соображения вызывают во мне большие сомнения касательно существования островов, называемых испанцами La Mesa, Los Majos, La Disgraciada. На карте, взятой адмиралом Энсоном на борту захваченного испанского галеона, которую редактор его путешествия поместил в книге, эти острова помещаются на той же широте, что и Сандвичевы, но на 16 или 17 градусов восточнее.

Ежедневные различия в вычисленной и наблюдаемой нами долготе заставили меня предположить, что это одни и те же острова. Окончательно же меня убедило то, что слово Mesa буквально означает стол — это название испанцы дали острову Гавайи. У капитана Кинга в описании этого острова я прочитал, что англичане, обогнув восточную оконечность острова, увидели гору, называемую туземцами Мауна-Лоа, — она видима с очень большого расстояния. Он пишет, что «вершина горы была плоской и образовывала то, что французские моряки называют plateau [плато, плоскогорье]». Английское наименование еще более показательно, потому что капитан Кинг назвал гору Table-land [Столовая гора].

Хотя благоприятное время года началось уже давно и я должен был, не теряя ни мгновения, направляться к американскому побережью, я решил проложить курс таким образом, чтобы доказать свое мнение. Если бы я заблуждался, то обнаружил бы второй архипелаг, забытый испанцами более чем на столетие, и определил бы его положение и точное расстояние от Сандвичевых островов.

Те, кому известен мой характер, не могли бы заподозрить меня в том, что в этих поисках я руководствовался желанием отнять у капитана Кука честь этого открытия. Полный восхищения и уважения к памяти этого великого человека, я всегда буду считать его первым из всех мореплавателей. Именно он установил точное положение этих островов, исследовал их берега, изучил нравы, обычаи и религию их обитателей и собственной кровью заплатил за тот свет знания, которым мы теперь обладаем в отношении этих народов. Именно он, говорю я, — подлинный Христофор Колумб этих островов, побережий Аляски и почти всех островов Южного моря. Случай мог бы привести самого невежественного человека к открытию этих островов. Однако лишь великие умы, подобные этому человеку, не оставляют ни малейшего свершения другим у тех берегов, которые они обозрели. Мореплаватели, ученые, врачи — все находят в его путешествиях полезные для себя сведения. Все люди, и в особенности все мореплаватели, должны возносить хвалу его памяти. И как я мог бы пренебречь этим, приближаясь к тем островам, где столь несчастливо закончилась его жизнь?!

7 мая на 8° северной широты мы увидели множество птиц породы буревестников, а также фрегатов и фаэтонов. Как говорят, два последних вида редко удаляются от суши. Мы также видели много черепах, проплывающих мимо. Матросы «Астролябии» поймали двух черепах и поделились одной с нами. Мы нашли ее очень вкусной.

Птицы и черепахи сопровождали нас до 14° широты, — я уверен, что мы прошли мимо какого-то острова, вероятно необитаемого. Ибо скала посреди моря скорее была бы пристанищем для этих животных, чем возделываемая земля.

Мы были рядом с предполагаемым местоположением скалы Рока-Партида и острова Нублада ^[77]. Я проложил курс таким образом, чтобы пройти почти в виду Рока-Партиды, если ее долгота была правильно определена. Но я не намеревался следовать по ее широте, не располагая возможностью пожертвовать и один день на ее поиски, поскольку мной двигали другие цели. Я прекрасно понимал: таким способом, вероятно, не обнаружу ее; и потому мало удивился, ничего не увидев. Когда мы пересекли предполагаемую широту этой скалы, птицы исчезли, и до моего прибытия на Сандвичевы острова, на протяжении пятисот лье, мы видели не более двух-трех птиц в день.

^{На подходе к Мауи (Гавайи) в мае 1786 г.}

^{Гравюра из атласа «Путешествие в поисках Лаперуза и путешествие Лаперуза».}

^{1800 г.}

15 мая я был на 19° 17′ северной широты и 130° западной долготы, иными словами, на той же самой широте, что и упомянутые острова на испанских картах, как и Сандвичевы острова, однако в сотне лье на восток от первых и в четырехстах шестидесяти на восток — от последних.

Полагая, что я окажу важную услугу географии, если смогу стереть с карт эти бесполезные имена, обозначающие острова, которых не существует, — продление этой ошибки весьма предосудительно для мореплавателей, — я решил дойти до самих Сандвичевых островов, чтобы не оставалось никаких сомнений. Я намеревался пройти между островами Гавайи и Мауи — последний из них англичане не смогли исследовать — и высадиться на Мауи, чтобы выменять у туземцев кое-какие съестные припасы, а затем отбыть без промедления. Я знал, что если бы я лишь отчасти осуществил свой замысел и прошел лишь двести лье по этой параллели, остались бы сомневающиеся, а я желал устранить даже малейшие возражения.

18 мая я был на 20° северной широты и 139° западной долготы, именно там, где испанские карты помещают остров Дисграсьяда, однако никакой земли не обнаружил.

20 мая я пересек предполагаемое местоположение архипелага Лос-Майос и снова не обнаружил признаков острова. Я продолжал идти на запад по этой параллели между 20 и 21 градусами широты. Наконец, 28 мая утром я увидел горы острова Гавайи, покрытые снегом, а вскоре и горы острова Мауи, несколько меньшей высоты, чем первые.

Я поставил все паруса, какие было возможно, чтобы приблизиться к суше, однако когда стемнело, я все еще был в семи-восьми лье от нее. Я провел ночь, меняя галсы в ожидании рассвета, чтобы войти в пролив между двумя этими островами и отыскать якорную стоянку с подветренного берега острова Мауи, возле островка Малокаи. Наша наблюдаемая долгота настолько точно совпадала с той, какую определил капитан Кук, что после взятия пеленгов по английскому методу мы нашли отклонение лишь в 10′, на которые мы были восточнее.

^{Джон Уэббер. Каноэ с гавайцами в масках.}

^{1779 гг.}

В девять часов утра 29 мая я пеленговал восточный мыс Мауи на 15° к норду от веста. Я увидел также в направлении 22° к норду от веста островок, который не заметили англичане и которого нет на их карте. В этой части их карта очень неполна, в то время как все, что они нанесли в соответствии с собственными наблюдениями, заслуживает самой высокой похвалы.