"Сталинский питомец" - Николай Ежов - Марк Янсен Страница 41

Предположение, что слова Маленкова были выражением умеренности, завуалированной критики «голубем» «ястребов» вроде Ежова, лишено всяких оснований. Сталин и Ежов выступили с похожими замечаниями. В ходе январского пленума 1938 года другие руководители критиковали перегибы при рассмотрении личных дел коммунистов. Кандидат в члены Политбюро Жданов потребовал, чтобы людей не обвиняли безосновательно, чтобы по делу каждого подозреваемого проводилось расследование обвинений. Калинин призывал судить людей по их поступкам, а не за родственные и прочие связи. Даже Молотов придерживался мнения, что следует отличать людей оступившихся от вредителей {535}.

В первую очередь критиковались некоторые местные партработники, которые, по мнению центрального аппарата, исключили слишком много членов партии. Главным козлом отпущения стал руководитель Куйбышевского обкома Павел Постышев. Еще на февральско-мартовском пленуме 1937 года его критиковали за публичное выражение недоверия к обвинениям в адрес некоторых членов партии, с которыми он был лично знаком. Хотя он и признал свою вину, его сместили с поста второго секретаря ЦК КП(б) Украины и первого секретаря Киевского обкома и назначили первым секретарем Куйбышевского обкома, пока оставив его в числе кандидатов в члены Политбюро. Незадолго до пленума Маленков докладывал Сталину, что за последние несколько месяцев Постышев распустил тридцать райкомов и объявил их руководителей врагами народа. Маленков считал эти действия «политически вредными», а их последствия «явно провокационными» {536}.

На пленуме не кто иной, как сам Ежов, а также Каганович и Молотов поставили Постышеву в вину роспуск такого большого количества райкомов. Сталин предложил вывести его из состава Центрального Комитета {537}. Его место кандидата в члены Политбюро занял Хрущев Постышев был освобожден с поста секретаря Куйбышевского обкома и вскоре после пленума исключен из партии; основанием для исключения были названы также его связи с правотроцкистскими контрреволюционерами. Он был арестован 21 февраля 1938 года. Примерно в то же время из состава ЦК был выведен первый заместитель наркома обороны маршал Александр Егоров (его арест состоялся в марте того же года) {538}.

Первоначально предполагалось разослать в парторганизации шифровку об ошибках, допущенных при исключении членов партии из ее рядов, но после обсуждения этого вопроса на пленуме было решено принять проект шифровки и опубликовать его в качестве решения пленума. Возможно, Сталин остановился на варианте с публикацией, так как хотел положить конец бесконтрольным исключениям из партии и оздоровить обстановку в низовых парторганизациях. Одновременно он рассчитывал продлить массовые операции, направленные в большинстве своем отнюдь не против коммунистов. Как следствие, 18 января пленум ЦК принял постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В нем указывалось, что при проведении чисток партийные организации допустили «серьезные ошибки и извращения». Во многих случаях они использовали «совершенно неправильный подход» и исключали коммунистов из партии «преступно-легкомысленно». Они практиковали «формальное и бездушно-бюрократическое отношение к вопросу о судьбах отдельных членов партии»; многие члены партии были исключены без каких бы то ни было оснований. Это стало возможным в связи с тем, что среди коммунистов «существуют, еще не вскрыты и не разоблачены отдельные коммунисты-карьеристы, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии». Следует разоблачить таких коммунистов и заклеймить их как «карьеристов, старающихся выслужиться на исключениях из партии, старающихся перестраховаться при помощи репрессий против членов партии». Как исключение из партии, так и восстановление неправильно исключенных членов партии в правах должно проводиться на основе внимательного, индивидуального подхода. Парторганизациям была отдана директива «решительно покончить с массовыми, огульными исключениями из партии и установить на деле индивидуальный, дифференцированный подход при решении вопросов об исключении из партии или о восстановлении исключенных в правах членов партии» {539}.

Чистка партийного и государственного аппарата имела отрицательные последствия для экономического, культурного и оборонного потенциала страны. Пострадали все отрасли экономики, а аресты специалистов и руководителей разного уровня до известной степени дезорганизовали всю экономическую жизнь. Январский пленум ограничил эту чистку, проведение же «массовых операций» было продолжено.

Сразу после проведения пленума ЦК и сессии Верховного Совета, 24–25 января 1938 года, в Москве состоялось совещание руководства региональных органов НКВД. Большинство руководителей местных органов НКВД являлись депутатами Верховного Совета, а поскольку они вместе с рядом работников центрального аппарата НКВД присутствовали на пленуме ЦК, можно заключить, что почти все участники совещания были ознакомлены с решением партии по вопросу об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов {540}. Совещание руководящего состава НКВД продолжило курс, взятый на пленуме. Хотя в принятом на пленуме постановлении отмечалась необходимость установления надзора за исключением членов партии, в нем умалчивалось о работе НКВД и проведении репрессий. Во время прений никто не выступил в осуждение репрессивной политики НКВД либо с какими бы то ни было критическими замечаниями в адрес Ежова. Террор против партработников был частично приостановлен и полностью взят под контроль центра, тогда как чистка беспартийных продолжалась.

Сталин четко разграничивал чистку партийных рядов и массовые операции, то есть ликвидацию «национальной базы разведорганов» и «пятой колонны». Впоследствии он умело объединил обе кампании, но из соображений стратегии начал проводить очистку партии примерно за полгода до начала массовых операций — после февральско-мартовского пленума 1937 года. Чистка партийных рядов была необходима в качестве подготовки к массовым операциям, развернутым с июля 1937 года. А к началу 1938 года Сталин уже осознал, что для сохранения полного контроля следует установить надзор за чисткой в партии, что и нашло отражение в решениях январского пленума ЦК. Однако эти решения не имели никакого отношения к проведению массовых операций. К примеру, дальнейшие решения Политбюро от 31 января 1938 года и более поздние — об установлении новых лимитов и продолжении и даже расширении общесоюзных операций {541}. Все эти решения были приняты по инициативе Сталина. Тем не менее летом 1938 года обстановка внутри партии была уже совсем иной, нежели в конце 1937 года.

За семь месяцев с начала 1938 года из партии были исключены около 37 тысяч человек — вполовину меньше, чем за второе полугодие 1937 года. К концу 1938 года это число еще более сократилось. Как результат политики в отношении рассмотрения жалоб, провозглашенной на пленуме, за 1938 год в рядах партии были восстановлены около 77 тысяч человек, тогда как в 1937 году число восстановленных составило 46 тысяч. Кроме того, началась широкомасштабная кампания по приему в партию новых членов; в 1937 году этот процесс был приостановлен. Если в 1937 году в партию были приняты всего около 32 тысяч членов и 34 тысяч кандидатов, то в 1938 году эти цифры выросли, соответственно, до 148 тысяч и 437 тысяч. Все это свидетельствовало о постепенном возврате к традиционной практике партийной работы и об относительной стабилизации кадрового состава партии {542}.