Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан Страница 41

В августе 1902 г. в Спитхеде прошел очередной крупный морской парад. На сей раз в спокойных водах между крупным английским портом Портсмут и островом Уайт отмечали коронацию нового монарха – Эдуарда VII. Поскольку тем летом король неожиданно слег с аппендицитом, коронация и все связанные с ней торжества были отложены. Из-за этого большая часть иностранных кораблей (за исключением принадлежавших Японии – новому союзнику Великобритании) и представители отдаленных эскадр британского флота вынуждены были вернуться в свои базы. Тем не менее даже уменьшившееся в масштабах представление было, как с гордостью заявляла The Times, впечатляющей демонстрацией британской морской мощи. Все представленные в Спитхеде корабли относились к боевому составу эскадр, назначенных оборонять берега метрополии. «Возможно, парад был не настолько великолепен, как та удивительная демонстрация морского могущества, что состоялась в тех же водах пятью годами ранее. Но он с не меньшей ясностью показывает, каково это могущество – особенно если помнить, что в настоящий момент мы имеем в составе заокеанских эскадр больше кораблей, чем имели тогда. Кроме того, для организации парада не пришлось использовать ни одного корабля из резерва флота». «Некоторые наши соперники, – предупреждала The Times, – провели эти годы в лихорадочной активности и неуклонно наращивают свои усилия». Им-то и следовало показать, что Британия начеку и готова вложить в поддержание своего господства на море любые требующиеся для этого средства [268].

Хотя газета и не называла соперников Британии поименно, ее читатели едва ли могли усомниться в том, что главное место в этом списке вот-вот должна была занять Германия. Хотя англичане все еще рассматривали Францию и Россию в качестве потенциальных противников, британское общество – как правящие классы, так и широкая публика – было сильно озабочено деятельностью своего соседа с берегов Северного моря. В 1896 г. журналист Э. Э. Уильямс выпустил ставшую популярной брошюру «Сделано в Германии», где обрисовал положение в довольно мрачных красках: «Гигантская торговая держава поднимается, чтобы бросить вызов нашему процветанию и состязаться с нами в борьбе за контроль над мировой торговлей» [269]. Автор призывал англичан посмотреть вокруг и понять, что «игрушки, куклы, книги сказок, с которыми возятся ваши дети, – все сделано в Германии: даже бумага, на которой напечатана ваша любимая патриотическая газета, вполне вероятно, имеет то же происхождение. Большая часть вашей домашней обстановки – от фарфоровых безделушек до кочерги – по всей вероятности, произведена в Германии. Хуже того: в полночь ваша супруга возвращается домой с оперы, которая была написана в Германии, исполнена артистами и дирижером оттуда же – да еще и с помощью немецких музыкальных инструментов и партитур» [270].

Тем временем на европейскую политику и международные отношения начал все чувствительнее влиять новый фактор – общественное мнение, которое могло оказать беспрецедентное давление на европейских лидеров и ограничить свободу их действий. В результате распространения грамотности, новых средств массовой информации и демократических институтов народы разных стран не только стали лучше информированными, но и почувствовали укрепившуюся связь друг с другом и со своими государствами. Благодаря Интернету и социальным медиа мы в наши дни переживаем аналогичную революцию в области получения информации и взаимоотношений с миром. Перед Великой войной железные дороги и телеграф (а потом и телефон с радио) помогали передавать внутренние и международные новости с ранее невиданной скоростью. Работающие за границей корреспонденты стали уважаемыми профессионалами, причем газеты все больше предпочитали использовать для этой цели своих соотечественников, а не полагаться на местных жителей. Русские, американцы, англичане и немцы могли прямо за завтраком узнать о последних триумфах и неудачах своих стран. Затем люди формировали свое отношение к происходящему и доносили его до сведения властей. Некоторые люди, особенно из числа представителей господствующих классов, очень сожалели о таких переменах. По выражению главы отдела по работе с прессой в германском министерстве иностранных дел, международные отношения более не могли управляться «узким кругом дипломатичных и хорошо воспитанных лиц»: «Общественное мнение приобрело прежде немыслимое влияние на политические решения» [271]. Сам факт существования в Германии бюро по работе с прессой говорит нам, что правительства отдавали себе отчет в происходящем и стремились манипулировать общественным мнением, используя его во внутренней и внешней политике. Это достигалось за счет того, что журналистам выдавали лишь определенную информацию, а на владельцев газет давили, вынуждая их придерживаться правильной линии… Или просто подкупали их. Германское правительство пыталось таким образом заручиться поддержкой английских газетчиков, но могло позволить себе субсидировать лишь небольшое и незначительное издание, так что в итоге не добилось ничего и лишь еще больше укрепило подозрения англичан [272].