Десять меченосцев - Эйдзи Есикава Страница 41

Тодзи занервничал.

— Почему так тихо? Куда женщины попрятались? У них сегодня нет других гостей? — Тодзи нетерпеливо поерзал. — Где Око запропастилась? Даже чаю не подала!

Не вытерпев, Тодзи пошел узнать, в чем дело. Ступив на веранду, он чуть не столкнулся с Акэми, которая несла лакированный с золотом поднос. Колокольчик, прикрепленный к оби, звякнул, когда она заговорила.

— Осторожнее! Чуть не расплескала чай! — воскликнула девушка.

— Почему так долго? Молодой учитель пожаловал. Я думал, что он тебе нравится.

— Смотри, я и правда разлила чай. Ты виноват! Принеси тряпку!

— Еще чего! Где Око?

— Прихорашивается.

— Красоту наводит?

— Днем некогда было.

— Днем? Кто же приходил средь бела дня?

— Не твое дело. Пропусти меня, пожалуйста!

Тодзи отошел в сторону, Акэми вошла в комнату и поздоровалась с гостем.

— Добрый вечер! Рады видеть вас.

Сэйдзюро с деланным безразличием ответил, глядя куда-то мимо девушки:

— А, это ты, Акэми! Спасибо за вчерашний вечер!

Сэйдзюро выглядел смущенным. Акэми сняла с подноса кувшин, напоминавший курильницу для благовоний, и поставила на него трубку с керамическим мундштуком и круглой чашечкой.

— Не хотите ли покурить? — вежливо спросила она.

— По-моему, курение табака недавно запретили.

— Да, но все продолжают курить.

— Хорошо, тогда и я не откажусь.

— Сейчас приготовлю трубку.

Акэми, взяв щепоть табака из миниатюрной перламутровой коробочки, ловко набила трубку и вложила мундштук в рот Сэйдзюро. Непривыкший к курению Сэйдзюро неуклюже затянулся.

— Горьковато, — сказал он.

Акэми хихикнула.

— А где Тодзи?

— В комнате матери, верно.

— Ему нравится Око, как я заметил. Подозреваю, что он похаживает сюда и без меня. Так?

Акэми засмеялась, но ничего не ответила.

— Что смешного? Думаю, что и он нравится твоей матери.

— Ничего не знаю.

— Зато я уверен. Несомненно. Славно получается: две счастливые пары — твоя мать и Тодзи, ты и я!

Как бы невзначай Сэйдзюро накрыл ладонью тонкие пальцы Акэми, лежавшие на ее коленях. Девушка быстро отдернула руку, но это только раззадорило Сэйдзюро. Он обнял вскочившую Акэми за тонкую талию и притянул к себе.

— Не убегай! Я не сделаю ничего плохого.

— Отпустите меня!

— Если ты сядешь рядом.

— Я… Я сейчас подам сакэ.

— Я не хочу пить.

— Мать рассердится, если его не будет на столе.

— Она мило беседует с Тодзи в другой комнате.

Сэйдзюро хотел прижаться щекой к лицу Акэми, но та резко отвернулась и отчаянно позвала на помощь:

— Мама, мама!

Он выпустил ее, и девушка стрелой умчалась на заднюю половину дома.

Сэйдзюро был раздосадован. Он чувствовал себя одиноко, но не хотел насильно навязываться Акэми. Он растерянно проворчал, что идет домой, и тяжело затопал к выходу. С каждым шагом лицо его наливалось кровью.

— Куда вы, молодой учитель? Уже уходите?

Око внезапно появилась за спиной Сэйдзюро и обняла его. Он заметил, что волосы у нее не растрепаны и грим не смазан. Око позвала Тодзи, и они уговорили Сэйдзюро вернуться за стол. Око принесла сакэ и старалась развеселить гостя, Тодзи привел Акэми. При виде унылого Сэйдзюро девушка улыбнулась.

— Акэми, налей молодому учителю чашечку!

— Хорошо, мама, — покорно отозвалась Акэми.

— Видите, какая она у нас, — сказала Око. — Почему всегда ведет себя как малое дитя?

— В этом ее прелесть, она так молода! — заметил Тодзи, подвигая дзабутон поближе к столу.

— Ей уже двадцать один!

— Двадцать один? Невероятно! Она такая маленькая, на вид ей не больше семнадцати.

Акэми, мгновенно оживившись, спросила:

— Правда? Я бы хотела, чтобы мне всегда было шестнадцать. Со мной произошло замечательное событие, когда мне исполнилось шестнадцать.

— Что же?

— Не могу рассказывать! — затараторила Акэми, прижимая руки к груди. — Вы знаете, в какой провинции мы жили в ту пору? В том году произошла битва при Сэкигахаре.

Око грозно взглянула на дочь.

— Трещотка! Надоела своей болтовней. Принеси лучше сямисэн!

Поджав губы, Акэми пошла за инструментом. Она устроилась поудобнее и запела под собственный аккомпанемент. Пела она для собственного удовольствия, а не для гостей.

Если ночью небо затянут тучи,

Пусть царит тьма.

Луна все равно скрыта

Для глаз, подернутых слезой.

Акэми спросила, прервав песню:

— Понимаешь, Тодзи?

— Не совсем. Послушаю, что будет дальше.

Даже самой темной ночью

Я не собьюсь с дороги.

О! Как ты зачаровал меня!

— Ей все-таки двадцать один! — пробормотал Тодзи.

Сэйдзюро сидел молча, подперев голову рукой. После второго куплета он, словно очнувшись от забытья, произнес:

— Акэми, давай выпьем с тобой!

Он подал ей чашечку и налил подогретого сакэ. Акэми выпила залпом, протянула чашечку Сэйдзюро.

Сэйдзюро опешил:

— Ты, оказывается, умеешь пить!

Сэйдзюро выпил из той же чашечки и предложил Акэми вторую, которую она тут же осушила. Для Акэми чарка, видимо, была маловата. Она достала большую чашку, и в течение получаса они опрокидывали одну чарку за другой.

Сэйдзюро недоумевал. Девушка выглядела лет на шестнадцать, губы ее, казалось, не знали поцелуя, взгляд был робок и застенчив, и в то же время она нализалась сакэ, как мужчина. Как только выпитое умещается в ее маленьком теле?

— Советую тебе остановиться, — обратилась Око к Сэйдзюро. — Этот ребенок способен пить всю ночь, не пьянея. Пусть лучше поиграет на сямисэне.

— Как забавно! — весело воскликнул Сэйдзюро.

Почуяв что-то неладное в голосе Сэйдзюро, Тодзи спросил:

— Как ты чувствуешь себя? Не перебрал?

— Не беспокойся, Тодзи. Сегодня, пожалуй, не пойду домой.

— И то дело! — ответил Тодзи. — Оставайся здесь столько ночей, сколько душе угодно. Правда, Акэми?

Тодзи подмигнул Око, и они направились в соседнюю комнату, откуда вскоре донесся их оживленный шепот. Тодзи объяснил, что молодой учитель в таком настроении, что наверняка пожелает провести ночь с Акэми. Если Акэми откажется, то им не миновать неприятностей. Конечно, самое главное — уважать чувства матери, поэтому Тодзи попросил назначить цену.