Киевская Русь - Георгий Вернадский Страница 40

Проблема изучения циклов деловой активности в Киевской Руси была поставлена Петром Савицким ¹⁰⁵. Так как точные статистические данные по этому периоду практически недоступны, этот ученый предложил опосредованный способ решения проблемы. Он проанализировал летописи и другие источники, чтобы получить свидетельства о наличии в каждом подпериоде всех или некоторых групп категорий экономических факторов. Этим методом ему удалось извлечь из источников свидетельства по двадцати семи категориям, таким, как коммерческие сделки, накопление частного капитала, расцвет сельского хозяйства, технические усовершенствования, строительство новых городов, колонизация и т. д.

На основании полученных данных он предложил следующую хронологическую таблицу деловых циклов на Руси в киевский период.

981 – 1015 Подъем (свидетельства о наличии четырнадцати «групп категорий»)

1015 – 1026 Депрессия

1061 – 1071 Подъем (четырнадцать групп)

1071 – 1073 Тенденция к подъему

1073 – 1086 Период стабилизации

1086 – 1092 Подъем (шесть групп)

1092 – 1101 Депрессия

1101 – 1123 Подъем (тринадцать групп)

1123 – 1129 Депрессия

1129 – 1133 Подъем (одиннадцать групп)

1133 – 1137 Период стабилизации

1137 – 1144 Подъем (пять групп)

1146 – 1150 Депрессия

На период с 1150 по 1178 г. Савицкому не удается сделать вывод в национальном масштабе, и он анализирует только региональные тенденции, исследуя три отдельных района – Киевский, Новгородский и Суздальский. В период с 1178 по 1237 г. он снова говорит о национальных циклах, а именно:

1178 – 1202 Подъем (одиннадцать групп)

1202 – 1218 Депрессия

1218 – 1227 Подъем (тринадцать групп)

1227 – 1232 Депрессия

1232 – 1237 Период стабилизации

Из этой таблицы видно, что, согласно Савицкому, большинство периодов подъема можно связать с колебаниями в русской политической истории. Княжения Владимира I, Ярослава I, Владимира II и Мстислава I в одиннадцатом и первой половине двенадцатого века, а также времена княжений Святослава III и Рюрика в Киеве (1178 – 1202 гг.), сыновей Всеволода III в Суздале (1218 – 1227 гг.) являются периодами наибольшего подъема экономики.

Понятно – как признает сам Савицкий, – что этот метод может дать только гипотетические результаты, так как летописцы не стремились систематически записывать факты экономической жизни, имея главной целью описание политических и религиозных событий. Таким образом, свидетельства по каждой категории деловой активности лишь случайны. С другой стороны, количество учитываемых в каждом случае категорий в определенной степени нейтрализует элемент случайности, и, хотя результаты изысканий Савицкого нельзя принять без оговорок, они, безусловно, представляют большой интерес.

Глава VI
Социальная организация

1. Основные социальные единицы

«Повесть временных лет» содержит следующее описание социальной организации одного из основных русских племен на заре их истории: «Поляне же жили в те времена сами по себе и управлялись своими родами».

Этот фрагмент служил отправной точкой для создания так называемой теории «родового быта», которая преобладала в русской исторической мысли на протяжении девятнадцатого века. Эта теория может быть названа ведущим обобщением или наиболее популярной «рабочей гипотезой» этой стадии русской историографии, направленной на раскрытие истоков социального порядка на ранних ступенях русской истории.

Ее создателем был Д. П. Г. Эверс, выдающийся исследователь русской истории права, немец по рождению ¹⁰⁶, а С. М. Соловьев сделал ее краеугольным камнем крупнейшего своего произведения «История России с древнейших времен». Юрист К. Д. Кавелин далее развил эту концепцию ¹⁰⁷. Согласно Эверсу, русское общество прошло от родовой стадии до государственного состояния почти без какого‐либо переходного периода. Раннее Киевское государство было всего лишь комбинацией родов. По мнению Соловьева, сам факт того, что княжеской род Рюриковичей пользовался исключительной властью над государственной машиной в киевский период, является решающим аргументом в пользу теории Эверса.

Эта теория встретила сильное противоборство с самого начала со стороны славянофильского историка К. Аксакова. С его точки зрения, не род, а община, мир были основанием древнерусского социального и политического порядка ¹⁰⁸. Мнение Аксакова не было тогда принято в целом, но в основном из‐за некоторой туманности его определения общины.

Для дальнейшего обсуждения проблемы обладает большой ценностью сравнительное изучение социальной организации различных ветвей славянства, равно как и других народов. Являясь блестящим исследователем в области сравнительной юриспруденции и экономической истории, M. M. Ковалевский собрал важные материалы, относящиеся к организации осетин и других кавказских племен; он также проанализировал проблему как целое в свете сравнительной этнологии ¹⁰⁹. Одновременно Ф. И. Леонтович изучил социальные институты славянских народов, подчеркивая некоторые параллельные направления в истории русских и южных славян, введя термин задруга в русскую историографию ¹¹⁰. Среди имен младшего поколения русских историков, уделивших проблеме большое внимание, следует в любом случае упомянуть А. Е. Преснякова ¹¹¹. Недавно некоторые советские историки, в особенности Б. Д. Греков, рассмотрели проблему в целом, используя в качестве теоретической базы – и этого можно было ожидать – сочинения Фридриха Энгельса ¹¹².