Османская Турция. Быт, религия, культура - Рафаэла Льюис Страница 40

При сельджуках существовала техника резьбы по дереву, немало ее прекрасных образцов сохранилось на дверях мечетей и других построек, на кафедрах и на подставках для Корана. При сельджуках изготовляли великолепные ажурные бронзовые держатели для масляных ламп мечетей, их подвешивали на очень длинных цепочках. Молитвенные коврики той эпохи были спокойных тонов, их цвета ограничивались голубым, красным и зеленым. Получила большое развитие керамика, хотя тоже не отличалась разнообразием цветов – в основном изделия были бирюзовыми, лазоревыми, черными и коричневыми. Часто для украшения зданий снаружи использовали голубые плитки. Прекрасный образец одного из них – мавзолей с рифленой крышей основателя секты танцующих дервишей в Конье. Декоративные работы специалистов древности чрезвычайно ценились турками-османами: старые панели, выложенные плитками с геометрическим и цветочным орнаментом, стилизованными фигурками людей и животных, осторожно извлекали из стен старых зданий эпохи сельджуков и использовали в декорировании дворцовых комнат.

Во время миграций турок многие художники и ремесленники расселялись в соседних странах и передавали свое мастерство в Персии, в Ираке, Египте и Сирии. Они внесли свой вклад в строительство Коньи и многих новых городов. Из Дамаска, Алеппо, Самарканда и многих других центров восточной культуры прибывали, в свою очередь, ремесленники, каждый из которых привносил свою специфику и свои методы работы. Ремесленники и труженики всех сфер деятельности, включая поэтов, писателей, историков, особенно в золотую эпоху Сулеймана, привлекались к совместной работе с целью прославления Стамбула и пользовались покровительством султана, а также многих богатых министров и сановников. С другой стороны, строгое следование традиции и безупречность работы турецких мастеров заслужили восхищение за рубежом, а архитектор Синан, служивший при Сулеймане, посылал своих отличившихся учеников на строительство памятников индийской Агры, откликаясь на просьбу властей этого города. Архитектура была самой развитой и процветающей сферой деятельности в Османской Турции. Хотя образцом для строительства многих прекрасных мечетей, возможно, послужила первоначально церковь Святой Софии, оказавшаяся в руках османов во время захвата города, строительство мечетей претерпело колоссальные изменения в этот период. Великий Синан начинал карьеру в качестве рабочего-строителя, его талант стал проявляться во время службы в армии, когда ему поручали проектировать и строить мосты, казармы и арсеналы. От выполнения заданий армейского командования он перешел к строительству религиозных сооружений, пока в конце концов не был вызван Сулейманом Великолепным в Стамбул, где построил крупнейшие из комплексных мечетей, которые когда-либо знала страна. Архитектор обладал феноменальным чувством пропорции и симметрии, он создавал купола и минареты идеальной формы, его творчество служило вдохновляющим примером для строителей мечетей повсюду, активизировало строительство вплоть до XVII века. Его стиль и стандарты считались критерием совершенной архитектуры, однако он мыслил не как художник, а как строитель. Сам Синан говорил: «Мечеть Шахзаде – плод моего ученичества, Сульмание – выпускная работа, Селимие в Эдирне – мой шедевр».

Развивалось и декоративное искусство. Потолки обильно украшались орнаментами, резными и красочными узорами, кессонами, позолотой. Внутренние побеленные стены куполов в мечетях покрывали расположенные симметрично и через равные промежутки узоры, которые наносили краской светлых тонов. В частных домах потолки голубого цвета могли быть украшены серебряными звездами. Шкафы и панели также были красиво отделаны. Благодаря искусству керамики XIII века появилась знаменитая голубая плитка Коньи, а в XIV–XV веках оно пережило новый подъем, когда из персидского города Тебриза прибыли мастера керамики, чтобы основать мастерские в Изнике и Стамбуле. Следуя традиции, они делали панели с цветочным и растительным орнаментом, которыми украшали комнаты дворцов, стены мечетей и домов богачей. Другие мастера принесли с собой образцы тех ремесел, откуда они происходили: каллиграфию на керамике из Иерусалима, орнаменты кипарисов и цветущих плодовых деревьев из Дамаска и другие. Усваивались элементы китайских образцов изобразительного искусства: на тканях и керамических плитках стал появляться знаменитый «облачный» узор, порой переходивший в развевавшиеся ленты. По трафарету раскрашивали реалистичные, точные изображения цветов, особенно тюльпанов и гвоздик, а также роз, гиацинтов, листьев различных растений и карликовых пальм. Они тянулись бесконечной чредой, с деталями, повторяющимися от плитки к плитке, а также украшения каллиграфией. К имевшемуся спектру цветов прибавились багряный, желтый и зеленый, а также сверкающая белизна в качестве фона. В мастерской Изника производили плитки для реставрации Купола-скалы в Иерусалиме – одной из старейших гробниц в исламском мире. Там впервые была произведена сверкающая по-настоящему алым цветом краска, которая была столь концентрирована и богата оттенками, что выступала рельефом на плитке. Мастера керамики и их коллеги-стеклодувы делали также прекрасные лампы для мечетей, которые, наряду с вазами, кувшинами для шербета, чашами и прочей посудой, порой украшались тянущимся каллиграфическим узором.

Несмотря на предубеждения против изображений людей и животных, эти мотивы появлялись во всех видах изобразительного искусства. Художники-персы и моголы изображали мифологические, религиозные и исторические персоны на больших фресках, а также на портретах и миниатюрах. Однако в Турции они содержались в частных коллекциях, чтобы не оскорблять религиозных чувств широкой публики, хотя султаны и знатоки приобретали их для собственного удовольствия. Большинство султанов ослабили запрет на изображение живых существ настолько, что позволяли рисовать собственные портреты, расцвеченные яркими красками, сохраняющие индивидуальные, реалистичные и иногда даже малопривлекательные черты натуры. В XVI веке достигло совершенства искусство миниатюры. Изысканное и утонченное изображение султанов и сцен военных сражений, возможно, развилось из искусства позолоты, откуда, в свою очередь, возникло как промежуточная стадия иллюстрирование рукописей. Оно было плодом вдохновения персидских миниатюристов, но отчетливо отражало турецкий стиль с его более простыми фигурами людей, архитектурой и ландшафтом, а также большей пространственной определенностью. В то время как персидскими мотивами были обычно изображения героев или романтических страниц отдаленной истории, турецкие художники сосредоточивались на темах современности или недавних деяниях османов. Художники следовали фундаментальному персидскому принципу «господствующей точки»: основное действие изображалось в середине архитектурного ансамбля или ландшафта, плоские фигуры напоминали марионеток, но содержали тщательно выписанные детали одежды, оружия и мундира. Одной из лучших иллюстрированных рукописей считается Сурнаме, которая воспроизводила в картинках 40-дневное празднество в связи с обрезанием в 1583 году сына султана Мурада III. В каждой сцене на заднем плане неизменно изображается султан и его окружение, меняются лишь их позы и жесты. На переднем плане, перед ними, энергично, словно живые, представители гильдий ремесленников демонстрируют свои изделия.

Книги состояли из прекрасных рукописных страниц, редко прошитых, помещаемых по десять листов в обтянутые кожей коробки, раскрашенные, позолоченные, украшенные чеканкой или инкрустированные. Тексты с иллюстрациями писали тростниковыми перьями вдоль едва заметных линий, просвечивавшихся в результате прижимания бумаги к картонке, поперек которой протягивали и приклеивали ровные ряды нитей. Коран и комментарии к нему отличались, разумеется, особенно искусной отделкой. Что касается содержания нерелигиозных книг, то формализм образования и неукоснительный традиционализм формы налагали определенные ограничения на интеллектуальное творчество, даже в сфере литературы и порой под чрезвычайно просвещенным патронажем. Высокопарный язык, которым писались многие книги, был непонятен туркам, за исключением высокообразованных лиц. Ведь он состоял главным образом из арабских и персидских слов. Наиболее почитаемой стихотворной формой была газель. Она состояла из 5–15 строк, сложенных в соответствии со стихотворной традицией и пронизанных романтикой. Многие стихи заучивались с детства наизусть и декламировались позднее на семейных и публичных празднествах. Эпические поэмы и элегии тоже строились в соответствии с формальными требованиями стихосложения и рифмы. Многие поэты и писатели – Физули из Багдада, Баки, Ревани, Хаяли, Нефи и Яхья – творили в XVI веке, но их произведения неизменно пользовались популярностью. Другим направлением литературного творчества была официальная историография, наиболее известными в этом жанре были сочинения Мустафы Найма, умершего в 1716 году. Кроме того, составляли географические карты, писали книги об ориентировке в море по звездам, были известны описания путешествий, далеких стран и морей. Эвлия Челеби написал десять томов с описаниями путешествий, часто не слишком достоверными, поскольку автор более руководствовался собственным воображением, нежели фактами, но написанными доступным языком. Помимо легенд нерелигиозного содержания, стихов на тему любви и красоты, значительное место занимала религиозная литература, написанная простым и понятным языком, представленная главным образом книгами о жизни святых, мистическими историями и волшебными сказками, рассказами дервишей. Однако мифы и легенды, увлекательные и любимые большинством людей, исполнялись обычно публичными сказителями, помнившими их наизусть и передававшими следующим поколениям. Литературным творчеством, требовавшим большой изобретательности, было составление хронограмм, которые предпосылались на гробницах и фонтанах стихотворным фрагментам и прочим надписям. Оно было связано с придумыванием числового значения для каждой буквы и принимало форму превращенной фразы или стиха, буквы которых ставились в связь с числом, обозначавшим дату, в ознаменование которой был сооружен памятник.