Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн - Поль Шакорнак Страница 40

— Кто же это? — спросил я у подруги Жанэна.

— Человек, о котором Вы наверняка слышали, настоящее явление — во всех смыслах этого слова.

— Я сгораю от любопытства…

— Этот человек — знаменитый граф Сен-Жермен.

Я так испугался, что выронил бильярдный кий.

— Мне же говорили, что граф умер в Шлезвиге около 1780 г.

— Должно быть — ошибка. Этот человек вообще не умирает.

— Кто это говорит?

— Он сам.

— И вы в это верите?

— Я верю всему и ни во что"⁷¹¹.

В 1846 г. венский писатель Франц Грэффер опубликовал странный рассказ о встрече своего брата Рудольфа с графом Сен-Жерменом в Вене между 1788-м и 1790 г. Самое странное — это то, что Грэффер ждал больше 50 лет для того, чтобы поведал" об этой встрече. "Однажды прошел слух, что граф Сен-Жермен, самый таинственный и непонятный человек, находится в Вене.

Среди всех, кто был с ним знаком, прошел как будто удар током. Наш кружок адептов в трансе — Сен-Жермен в Вене! Как только Р. Грэффер оправился, он поспешно отправился в Хиниберг. где, в деревенском доме, хранил свои документы. Среди них находится рекомендательное письмо для Сен-Жермена от гениального авантюриста Казановы, с которым ему довелось встретиться в Амстердаме⁷¹². Затем Грэффер поспешно же возвратился в контору. Тут его информируют о том, что час назад приходил к нему человек, внешний вид которого всех удивил. Он был ни высоким, ни низким, очень пропорционально сложенным, и носил на себе печать бесспорного благородства… Сказал он по-французски, как будто для себя и не заботясь о присутствующих: "Я проживаю в Федальхофе, в комнате, которую занимал Лейбниц в 1713 г.". Ушел он раньше, чем кто-либо успел слово сказать. С тех пор мы, как видите, как будто окаменели…"

Пять минут спустя они были в Федальхофе, но комната Лейбница была пуста. Никто не знал, когда "американский джентльмен"⁷¹³ вернется. Не было следов багажа, кроме небольшого металлического сундука. Время близилось к ужину. В голове Грэффера сидела мысль о том, что нужно сходить к барону Линдену. Встретившись в "Энте", они вместе отправились на Ландштрассе⁷¹⁴, куда их торопило смутное предчувствие.

"Лаборатория была открыта, и они вскрикнули одновременно: Сен-Жермен сидел за столом, мирно читал большую книгу Парацельса. Они стояли на пороге и молчали. Таинственный гость медленно закрыл книгу и также медленно встал. Те прекрасно знали, что именно "чудесный человек" им явился. Описание служащих конторы лишь отдаленно напоминало действительность. Как будто величественная аура окружала его целиком. От него исходило и держалось в воздухе царственное достоинство. Оба мужчины стояли в молчании. Граф пошел им навстречу, и они зашли. Затем простыми словами, без формальностей, удивительно гармоничным и звучащим в глубине души тенором, он сказал Грэфферу по-французски: "У Вас для меня рекомендательное письмо от господина де Сейнгалта"⁷¹⁵. В этом нет нужды. Этот господин — барон Линден. Я знал, что вы оба будете здесь сейчас. У вас есть второе письмо для меня из Брюля. Но художника спасти нельзя — легкое задето. Он умрет 8 июля 1805 г.⁷¹⁶. Человек, который сейчас лишь ребенок и которого зовут Буонапарте, будет тому косвенно виной. А теперь, господа (я знаю, к чему вы стремитесь), чем могу быть полезным? Говорите".

Но говорить мы не могли. Тогда Линден выдвинул небольшой столик, достал из шкафчика сладости, поставил их перед гостем и спустился в подвал.

Жестом граф усадил Грэффера, уселся сам и сказал: "Я знал, что Ваш друг Линден выйдет, он вынужден был это сделать. Я хочу услужить Вам одному. Я знаю Вас от Анжело Солимана, которому я оказал услугу в Африке. Если Линден вернется, я его вновь отправлю". Грэффер пришел в себя, но, тем не менее, был слишком шокирован, чтобы ответить иначе чем: "Я понимаю, у меня есть предчувствие".

Между тем Линден вернулся и поставил две бутылки на стол. Сен-Жермен улыбнулся с невыразимым благородством. Линден предложил освежиться. Улыбка графа превратилась в смех.

— Скажите мне, — сказал он, — есть ли на Земле человек, который видел бы, как я ем или пью? — и. указывая пальцем на бутылку, — этот токай не прямо из Венгрии: он послан моей подругой, российской Екатериной Великой. Ей так понравились картины больного художника⁷¹⁷ о битве при Медлинге, что она ему прислала целую бочку этого вина.

Грэффер и Линден были в изумлении: вино было куплено у Казановы⁷¹⁸.

Граф попросил принести все для того, чтобы писать, что Линден и сделал. "Чудотворец" разрезал лист бумаги на две одинаковые части, поставил их рядом, взял перо в каждую руку и стал писать одновременно двумя руками по полстраницы, расписался, и сказал: "Вы собираете автографы — вот два одинаковых текста!". Друзья воскликнули: "Волшебство", ибо оба почерка были абсолютно идентичными: разницы никакой не было.

Граф улыбнулся, наложил оба текста друг на друга и приставил их к окну: казалось, здесь был только один лист — экземпляры были настолько же похожими, насколько могут ими быть два оттиска одной гравюры. Изумленные свидетели молчали⁷¹⁹.

Граф сказал: "Я хотел бы, чтобы один из этих листов был передан как можно скорее Анжело. Через пятнадцать минут он выйдет вместе с князем Лихтенштейном; посыльному будет передана маленькая шкатулка.

Постепенно граф принял торжественный вид. В течение нескольких секунд он был твердым как статуя. Его неизменно живые глаза стали тусклыми, без огня и цвета. Вскоре он снова ожил. Рукой он обозначил свой уход, затем сказал: "Ухожу. Вы меня увидите еще раз. Завтра ночью я уеду. Я крайне нужен в Константинополе, затем в Англии, чтобы подготовить два открытия, которыми будут пользоваться в будущем — железные дороги и паровую машину. Они понадобятся Германии. Постепенно времена года будут меняться, сначала весна, затем лето. Именно постепенная остановка времени обозначает конец цикла. Я все это вижу. Поверьте, ни астрологи, ни метеорологи ничего не знают. Нужно учиться в пирамидах, как я это делал. К концу века я исчезну из Европы и уеду в пределы Гималаев. Я буду там отдыхать: мне нужно отдохнуть. Ровно через восемьдесят пять лет люди вновь вспомнят обо мне. Прощайте, я вас люблю…"

Торжественно сказав эти слова, граф повторил знак рукой, а оба адепта, опустошенные силой дотоле неизвестных впечатлений, вышли из комнаты в неописуемом смятении. В то же время начался сильнейший ливень, прогремел гром. Не думая, они вернулись в лабораторию, чтобы спрятаться от дождя, открыли дверь — Сен-Жермена там больше не было…⁷²⁰

По поводу долгожительства графа Сен-Жермена Коплен де Планси придумал следующую сцену: "Однажды, когда он рассказывал, что хорошо знавал Понтия Пилата в Иерусалиме, он описал подробно дом римского наместника и начал перечислять блюда, поданные к столу в один из тех вечеров, когда Сен-Жермен у него ужинал. Кардинал де Роан⁷²¹, подумав, что все это бредни, обратился к камердинеру графа, седому старику с честным лицом: