Дорога к свободе. Беседы с Кахой Бендукидзе - Владимир Федорин Страница 40

Так что, с одной стороны, я согласен, что не очень понятно, как раскачивать российскую ситуацию – даже на уровне нарратива, но это, я думаю, рано или поздно произойдет.

К чему призывают авторы петиции?

КБ: Уйти.

ВФ: Если бы чеченская проблема была проблемой Грузии, что бы вы с ней делали?

КБ: Не знаю.

ВФ: А как бы вы действовали на месте президента России в 1994-м?

КБ: Тогда же было проще, чем сейчас.

ВФ: Почему?

КБ: Можно было бы одновременно позволить Чечне и, может быть, Дагестану отложиться на каких-то особых условиях, в качестве буферных республик. Была же во времена СССР Тува отдельной страной. Это она во время войны присоединилась. Такая финляндизация частичная. И параллельно направить силы на то…

ВФ: Репатриацию русских из Чечни?

КБ: Нет. Сепаратизм тогда был чудовищный. Уральская республика, Россель начал печатать уральский франк ^[45]. Надо было ударить по таким проявлениям. Там – мягко, здесь – жестко. Тогда все было бы нормально.

ВФ: По отношению к русским – жестко, по отношению к Кавказу – мягко. Противоречивая концепция, вряд ли она оказалась бы очень популярной. Тем более что для того же Росселя это был скорей инструмент административного торга, чем выбора пути.

КБ: Он человек, конечно, не очень глубокий, но если бы идея уральской независимости могла иметь какое-то продолжение, то он бы ее развивал, выторговывая все больше и больше самостоятельности. И если ты торгуешься, а тебе дают, дают и дают, то в конце концов ты и получаешь все до конца.

Сказано ведь: бей своих, чтобы чужие боялись.

ВФ: Повторю: вряд ли такая политика пользовалась бы популярностью в России.

КБ: Может быть. Но ведь Чечня была просто черной дырой.

Помню, я как-то приехал в Архангельское к помощнику Черномырдина Никите Масленникову. Я тогда всех доставал по поводу того, что надо снизить налоги. Он говорит: «Каха, миленький, не могу я сейчас с вами это обсуждать, я городу газ обеспечиваю. А то у города скоро газа не будет». Когда говорят просто «город», что имеют в виду? Москву, конечно. Не Пензу же. Я думаю: «Господи, это значит, что скоро Лужкова, наверное, того. Потому что если Лужков не способен добиться газоснабжения… Но вроде в Москве есть газ-то». А он говорит: «Да, а то там два дня уже нет его». «Как нет? Есть, я же в Москве живу, там есть газ». «Да при чем тут Москва?» «А что?» «Я про Грозный».

«Подождите, Никита не-помню-его-отчество, я же когда сюда ехал, радио было включено в машине, там говорили, что наша авиация бомбила Грозный». «Да». «Ну а газ-то зачем?» «Ну как же, там же наши граждане».

Такой пример бюрократической шизофрении. Ты либо бомби, либо снабжай.

ВФ: Имперская складка.

КБ: Российско-чеченский конфликт на словах уже начался, Чечня объявила независимость, послали всех на фиг, а нефть на Грозный продолжали качать, качать, качать.

ВФ: Потому что не признавали факт независимости.

КБ: Сначала даже не понимали, что можно отключить. Потом долго дискутировали. Была дискуссия, принимать ли к пропуску на таможенной территории документы с чеченскими таможенными кодами и печатями, на которых изображен лежащий волк. Чеченская таможня с юридической точки зрения – незаконное образование. О чем тут дискутировать?

Я и сам был участником таких переговоров. Когда пришли дудаевцы, они вытеснили часть министров из здания правительства. Одновременно существовало правительство Чечено-Ингушской республики и правительство Ичкерии. Правительство Ичкерии большей частью было внутри здания, а Чечено-Ингушетии – большей частью во дворе. Я участвовал в совещаниях и там и там. Эти моменты слома очень интересно наблюдать. Люди, конечно, не готовы к этому.

ВФ: Крушение империи – это история всегда тяжелая. Взять ту же Индию.

КБ: Тяжелая, тяжелая.

ВФ: Много чернил пролито в Великобритании и других европейских странах в 1940–1950-е годы по поводу деколонизации. Суэцкий кризис 1956 года, который отвлек внимание мира и тем самым помог Советскому Союзу подавить вспыхнувшее тогда же восстание в Венгрии, был одной из фантомных имперских судорог в Великобритании и Франции.

Нельзя ставить крест на России, хотя последние одиннадцать лет страна двигалась в неправильном направлении. А что до первой чеченской войны, то я считаю ее огромной исторической ошибкой. Никто не понимал, какая там будет бойня. При этом главный мотив Ельцина был – повлиять на рейтинг.

КБ: Он же не понимал, что будет. Паша Грачев говорил, что сейчас…

ВФ: Главными ястребами были Егоров и Черномырдин.

КБ: Военные говорили, что это раз плюнуть.

ВФ: Грачев был против.

КБ: Против войны, может, и был, но: «Задачу выполните?» – «Задачу выполним!»

ВФ: А вообще войны ради восстановления территориальной целостности и престижа после падения империи – это тоже неизбежность. Взять ту же алжирскую войну.

КБ: Я же не против войн, я просто говорю, что сегодняшняя Россия о себе не думает. Дискуссия о том, как обустроить Россию, практически отсутствует в общественном сознании. «Как?» – спрашиваю я, например, Чубайса. «Россия станет правовым государством, и все народы, входящие в нее, будут…» В общем фразы такие я слышу в основном. Но почти никто в России не способен ответить на вопрос, как ее обустроить конкретно: а именно – что будет с Северным Кавказом. И это связано не только с тем, что Путин оболванивает.

ВФ: Нельзя только забывать, что Россия-то захвачена сейчас.

КБ: Конечно.

ВФ: И нет стимулов к коллективным действиям… Можно попробовать – но тебя или заметут, или загребут с вероятностью 99 %. В этом смысле Кремль, конечно, хорошо научился на дальних подступах ограничивать доступ к политике.

КБ: Я бы только Кремль не винил. Я сам так думал. Я сам был сторонником того, чтобы Чечню усмирять.