Строгановы. История рода - Татьяна Меттерних Страница 40
Строгановы. История рода - Татьяна Меттерних читать онлайн бесплатно
«Слово „прощай“ – это страшное слово!..»
«Я с вами прощаюсь, очаровательные места. Я покидаю вас с такой грустью».
Наполеон обосновался в Кремле и заявил своему штабу: «Приведите ко мне бояр». Бояр же в России не было уже в течение нескольких столетий. Также и в некоторых других отношениях Наполеон был неверно осведомлён. Недолго думая, он решил привлечь крестьян на свою сторону, объявив об их освобождении от крепостной зависимости. Но мысль о том, что это могло бы вызвать беспорядки в стране, заставила его отказаться от своего намерения. Кроме того, он не хотел обидеть высшие слои общества. Было возражение и у Коленкура: «Одна треть страны, может быть, и поддержала бы этот шаг, но две трети не поняли бы, что при этом имелось в виду… особенно с учётом того, что это решение исходит от врага».
Политик и философ Жозеф де Местр подтверждал в своих мемуарах, что Наполеон заблуждался во многих отношениях. Меньше всего он был осведомлён о своеобразии русского народа, о его представлениях. «Нужно побывать в России, чтобы избежать опрометчивых суждений об этих людях. Книги полны историй о деспотизме и рабстве в этой стране, но я могу заверить, что нигде люди не пользуются большей свободой, чем здесь, делать то, что им хочется. Крайности сходятся, и правительство произвола принимает республиканские формы… Если кто-то, благодаря своим собственным усилиям, может осуществить всё возможное, то у него нет никакого интереса в том, чтобы свергать существующий государственный режим. У крепостного строя есть много преимуществ, и он не исключает подлинного патриотизма. Бонапарт думал, что он имеет дело с французами или с итальянцами, какими мы их знаем. Он пал жертвой заблуждения. Большего, чем оно было, невозможно себе представить».
Иностранцы из всех частей Европы искали убежища в России. Может быть, никогда раньше страна не давала приюта такому количеству беспристрастных наблюдателей. Наполеон не только недооценил своего врага, что имело для него тяжелые последствия, но и не понял также отношения глубокой преданности, которое связывало народ со своим царём; вся нация поднялась теперь против французского императора. Так же, как и в Испании, население воспринимало любой вид иностранного господства как совершенно неприемлемый. Когда французы вошли в Москву, они удивлялись красоте, открывшейся их взорам, однако вскоре разбой и кражи стали привычным делом. Церкви осквернялись, их превращали в конюшни; практически ничего не предпринималось, чтобы положить конец действиям солдатни. Добыча считалась для них справедливой оплатой. При содействии остатков черни большая часть французских офицеров тоже набросилась на богатства покинутой метрополии.
Той же ночью в городе вспыхнул пожар. Поджигателями были мародёры с обеих сторон и бродяги, но губернатор Ростопчин сыграл в этом свою роль, отдав распоряжение вывести заранее из города все пожарные команды.
Пламя грозило перекинуться на Кремль, и император со своим штабом переехал оттуда во дворец на окраине города. Они неслись галопом сквозь море огня в грохочущем, пылающем шторме. Город горел четыре дня; затем Наполеон возвратился в Кремль. Из своего окна он мог видеть разыгравшуюся у его ног катастрофу, ожидая со всё возрастающим нетерпением и озабоченностью предложения о мире, которого всё не было.
На письменном столе в его комнате лежал переплетённый в кожу экземпляр книги Вольтера «Карл XII», в которой описывается уход из России шведского короля после проигранной битвы под Полтавой столетие назад. Но уже было слишком поздно извлекать для себя из этой книги полезные уроки. Наполеон недооценивал своего противника во всех отношениях.
Мадам де Куани, умная француженка, которая впоследствии познакомилась с Александром, писала в своих мемуарах: «Точно так же, как корсиканец был флорентийцем, славянин мог быть греком. Когда Александр улыбался своей обворожительной улыбкой, в его глазах можно было прочесть несгибаемую решительность».
29 сентября Строганов подробно писал Софье Владимировне из укреплённого лагеря под Тарутино:
«Вступление Наполеона в Москву обернётся для него гораздо большими трудностями, чем он это себе мог представить. Он обещал своей армии, что это конец их долгого марша и что теперь их ожидают мир и жизнь в изобилии… Когда он пришёл, он не нашёл ничего, кроме кучи пепла – остатки пожаров, которые частью были зажжены нами самими… В других столицах он не привык к такого рода приёму. Даже в Испании он был встречен более любезно…»
В день сдачи Москвы вместе с Павлом обедают многие русские офицеры. Шурин Павла Дмитрий Владимирович Голицын замечает с горечью: «Я сожалею только о том, что мы сами не подожгли наши дома, когда мы уходили из Москвы!»
В одном перехваченном письме французский офицер жаловался: «Какой злой рок ввязал нас в эту войну? Что нам сделали русские, за что нас завлекли сюда, в самый конец Европы?»
Выбрав Тарутино, Кутузов оказался в таком положении, что он мог напасть на армию Наполеона с тыла, если тот решится продвигаться дальше к Санкт-Петербургу, защищаемому Витгенштейном. Тем самым была бы оправдана сдача Москвы. Кроме того, французы были отрезаны от подвоза продовольствия с юга.
«Все пути, ведущие к Москве, охраняются… – писал Павел, уверенный в победе. – Продовольственные запасы „Великой армии“ тают, а зима приближается… Французы потеряли тридцать [45] генералов, десять из них в сражении 7 сентября. Мы потеряли восемнадцать… И хотя потеря Москвы трагична, это было необходимо».
Русский офицер пророчествовал: «Москва вновь возродится из пепла… Её пожары рано или поздно осветят нам дорогу на Париж!»
Мнения в стране разделились: одни стремились к почётному миру; другие предпочитали риску гибели капитуляцию. Александр разрывался между этими двумя лагерями, но после пожара в Москве за ним, сплотившись, стояла Россия. После того, как он преодолел свою нерешительность, он был убеждён, что Наполеона можно победить, только обладая выдержкой и терпением. Здесь он был полностью согласен со своим главнокомандующим, симпатии к которому он обычно не выражал.
Армия Кутузова росла день ото дня: каждый русский, кто только мог носить оружие, записывался добровольцем. Уже скоро в его распоряжении было 200 000 ополченцев – резерв, который стоял вокруг Москвы, в то время как 80 000 человек пехоты и 35 000 человек хорошо вооружённой кавалерии с 216 орудиями из его войск представляли собой значительную военную мощь. Приближалась зима, и он хотел при любых обстоятельствах поддержать в армии её боеспособность. По этой причине он упорно отказывался напасть на врага, хотя его командиры ждали этого дня с большим нетерпением.
Французскому парламентёру Лористону Кутузов сказал: «Для русского народа французы – татары Чингисхана».
«Разница всё же есть!» – воскликнул возмущённо Лористон.
«Русские не видят здесь никакой разницы», – ответил Кутузов сухо.
Наполеон провёл больше месяца в Кремле, находясь в нерешительности: необычайно долгое бабье лето, казалось, уличало во лжи все мрачные предупреждения о том, что зима будет ранней. Однажды вечером император и его свита отправились верхом на окраину разрушенного города, где были окружены татарскими уланами князя Кудашева и чуть было не захвачены в плен. 12 (23) октября французы потерпели поражение под Винково, недалеко от Тарутино. Этот бой, сопровождавшийся большими потерями, побудил Наполеона в конце концов уйти из Москвы после тридцатидвухдневного пребывания в ней.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments