Отцы-основатели - Мария Згурская Страница 40

На этом посту Вашингтон стремился претворить в жизнь конституцию, содействовал созданию органов управления, закладывал основы политического устройства США. В свое первое правительство Вашингтон включил лидеров противоборствующих политических группировок: республиканца Джефферсона и федералиста Гамильтона. От своих министров Александера Гамильтона (финансы), Томаса Джефферсона (международные дела), Генри Нокса (военные вопросы) и Эдмунда Рэндольфа (юстиция) он ожидал, кроме выполнения ими обязанностей, совета и поддержки, что привело к возникновению не предусмотренного конституцией кабинета.

Он добился, чтобы министры и чиновники были ответственны только перед ним и чтобы для их увольнения — иначе, чем при их назначении, — ему не требовалось согласие сената. В этом отношении ему пошло на пользу то, что федералисты, по мнению Вашингтона, друзья правительства, на первых федеральных выборах 1788–1789 годов завоевали большинство в палате представителей и в сенате и что Джеймс Мэдисон стал спикером палаты.

Вашингтон лично произносил свое ежегодное послание к Конгрессу. Решив переместить округ Колумбия на границу между Мерилендом и Виргинией и создать федеральный город на Потомаке, большинство Конгресса пошло навстречу южным штатам, которые с самого начала жаловались на ущемленное (политически и экономически) положение в союзе. Вашингтон, естественно, выигрывал от этого лично, так как был одним из крупнейших землевладельцев в этом регионе.

Он постоянно ездил из Филадельфии в Джорджтаун, чтобы повлиять на планирование города, который с сентября 1791 года официально назывался Вашингтоном. В своих мечтах о будущем он видел его как метрополию американской империи, простиравшейся далеко на запад до Миссисипи, включая области, которые надеялся освоить с помощью судоходной компании Потомак, принимая в ней финансовое участие.

Первый период пребывания Вашингтона в должности проходил под знаком дискуссий о национальной экономической и финансовой программе, которую Гамильтон представил Конгрессу.

Президент почти не вмешивался в законодательную работу, однако не допускал сомнения в том, что разделяет взгляды своего секретаря по финансам на финансовую независимость федерального правительства от штатов, на обеспечение государственных долгов и единую денежную систему. Ядром программы Гамильтона было создание национального банка, который должен был управлять государственными финансами и предоставлять инвестиционный капитал для экономического развития.

Это дало повод для первых значительных разногласий по конституции, так как министр иностранных дел Джефферсон в своем заключении, подготовленном для Вашингтона, оспаривал право Конгресса на создание банка.

Гамильтон приводил аргументы в пользу того, что компетенция Конгресса не должна ограничиваться задачами, однозначно указанными в конституции. Более того, Конгресс мог бы опираться в вопросе о банке на оговорку конституции о необходимом и надлежащем, которая дает ему право на широкие, не явно выраженные компетенции во имя общего блага.

Когда Вашингтон присоединился к такой «широкой интерпретации» конституции и в феврале 1791 года подписал закон о банках, успех пакету мероприятий Гамильтона был практически обеспечен. Федеральное государство имело, благодаря пошлинам и налогам на ввоз, а также единой валюте в виде доллара, солидный фундамент, на котором, несмотря на бремя долгов, могло постоянно развиваться. Вашингтон поддерживал также желание Гамильтона стимулировать отечественные мануфактуры, чтобы сделать Соединенные Штаты экономически независимыми от Европы.

Следующим большим достижением была Декларация прав (Билль о правах), проведенная Мэдисоном через Конгресс и добавленная в 1791 году в форме первых десяти поправок к конституции.

Большую озабоченность вызывало у Джорджа Вашингтона неясное отношение к индейцам, которые искали защиты от надвигающихся переселенцев на юго-западе у испанцев, а на северо-востоке — у британцев. Президент неоднократно выступал за справедливое обращение с коренным населением, верил в его способность к ассимиляции и лично вел переговоры с вождями.

Однако также говорил и об «искоренении», когда его представлениям об империи угрожали отдельные племена. Как главнокомандующий он чувствовал себя непосредственно ответственным за поражения, которые недостаточно вооруженные и плохо руководимые американские экспедиционные войска потерпели от индейцев в долине Огайо в 1790-м и 1791 году.

Поэтому он почувствовал гордость и облегчение, когда генерал Энтони Уэйн несколько лет спустя победил союзные северо-восточные индейские племена на озере Эри, и Соединенные Штаты осуществили свои притязания на суверенитет в регионе Огайо при заключении мира в Гринвилле в 1795 году.

Джефферсон, аграрно-уравнительно настроенный министр иностранных дел, все больше укреплялся во мнении, что Гамильтон взял курс на аристократию или монархию и хочет использовать Вашингтона как вывеску. Джефферсон вдохновил Мэдисона начать борьбу против этих опасных тенденций с помощью анонимных статей в газете. В свою очередь Гамильтон обвинил противников в намерении создать в Соединенных Штатах «французские обстоятельства».

Это опасение полностью разделял не слишком загруженный работой вице-президент Адамс. Одновременно все сильнее проявлялись секционные разногласия, потому что позицию Джефферсона разделяли многие жители южных штатов, в то время как Гамильтон и Адамс находили поддержку прежде всего в Нью-Йорке и Новой Англии. Вашингтона уговаривали и старались переубедить.

Для самого Вашингтона, который чувствовал, как постепенно тают его силы, эта уступка означала действительную жертву, которую мог оправдать только грозящий развал союза. При этом его популярность не уменьшилась, и свидетельством тому служило единогласное утверждение его в должности членами выборной коллегии на рубеже 1792–1793 годов.

Вашингтона единогласно переизбирают на второй президентский срок. В своей второй инаугурационной речи 4 марта 1793 года — несколько недель спустя после казни Людовика XVI — Вашингтон обещал содействовать тому, чтобы конституционная форма правления пустила корни «в девственной почве Америки».

В это время в Европе обострились противоречия между Францией и Британией. На границах Соединенных Штатов наметились конфликты с испанцами в дельте Миссисипи и с британцами в долине Огайо. На этом фоне Вашингтон, не колеблясь, провозгласил 22 августа 1793 года нейтралитет Соединенных Штатов. Одновременно он дал понять, что США признали французское революционное правительство и считают действительным американо-французский союз 1778 года.

Сначала с этим согласились все министры, но потом члены кабинета все больше расходились во мнениях. В то время как Гамильтон ставил на британскую карту, Джефферсон склонялся к французам, посланник которых Жене решительно потребовал поддержки и прямо апеллировал к солидарности американцев. Только сам Вашингтон твердо и последовательно придерживался намеченного нейтралитета. В конце концов Джефферсон ушел в отставку с поста министра иностранных дел.

Так как возрастающее число британских нарушений нейтралитета вызвало опасность войны с Англией, Вашингтон направил Джона Джея в мае 1794 года послом по особо важным вопросам в Лондон — еще один прецедент, на который ссылались многие из его последователей.