Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан Страница 40

Людовик было глубоко рассержен на Тройственный союз, и его гнев был обращен главным образом на Голландию, в которой, в связи с особенностями ее положения, он видел самого упорного своего противника. На время, однако, он, казалось, уступил, – тем более охотно, что, вероятно, предвидел прекращение испанской королевской линии и надеялся добиться большего, чем одной только территории, лежавшей к востоку от Франции, когда трон Испании сделается вакантным. Но хотя Людовик притворно уступил, с этого времени он задумал уничтожение республики. Эта политика была прямо противоположна принципам Ришелье и истинному благу Франции. В интересах Англии было, – по крайней мере тогда, – чтобы Соединенные Провинции не были растоптаны Францией; но было еще более в интересах Франции, чтобы они не были подчинены Англии. Последняя, свободная от континентальных дел, могла одна вынести борьбу с Францией на морях; но Франция, поглощенная своей континентальной политикой, не могла надеяться вырвать контроль над морями у Англии без союзников. Этого-то союзника Людовик и собрался уничтожить, причем просил Англию помочь ему. Конечный результат уже известен, но теперь должен последовать очерк хода борьбы.

Прежде чем цели короля начали приводиться в исполнение и пока еще было время направить энергию Франции в другое русло, ему был предложен другой образ действий. Это был уже упомянутый проект Лейбница, о котором говорилось выше. Этот проект имеет специальный интерес для нашей темы, ибо, рекомендуя смотреть на территориальную экспансию как на второстепенную задачу, а на рост заморских владений – как на первейшую цель Франции, он прямо предлагал положить в основу ее величия контроль над морем и над морской торговлей. В качестве непосредственного объекта для экспансии, на котором последняя, однако, не смогла бы остановиться, Лейбниц предлагал Франции Египет. Завоевание этой страны, омываемой и Средиземным и Красным морями, давало контроль над большим торговым путем, который в наши дни дополнен Суэцким каналом. Этот путь много потерял в своем значении вследствие открытия морского пути вокруг мыса Доброй Надежды и еще более вследствие неурегулированных условий навигации и развития пиратства в морях, через которые он проходил. Но, захватив ключевые позиции, действительно сильная морская держава смогла бы в значительной мере восстановить его значение. Принимая во внимание, что Оттоманская империя находилась уже в состоянии разложения, морские силы такой державы, расположенные в Египте, контролировали бы торговлю не только Индии и Дальнего Востока, но также и Леванта; однако этим одним дело ограничиться не могло бы. Необходимость господствовать в Средиземном море и открыть Красное море, закрытое для христианских судов магометанским фанатизмом, потребовала бы занятия опорных пунктов с каждой стороны Египта, и Франция была бы приведена, шаг за шагом, – подобно тому как это случилось с Англией по завладении Индией, к захвату пунктов, подобных Мальте, Кипру, Адену, – короче говоря, к великому морскому могуществу. Теперь это ясно; но интересно познакомиться с аргументами, которыми Лейбниц старался убедить короля Франции два столетия тому назад. Указав на слабость Турецкой империи и на легкость, с какой можно было бы достигнуть дальнейшего ухудшения ее положения с помощью Австрии и особенно Польши – традиционной союзницы Франции; показав, что Франция не имеет вооруженного неприятеля в Средиземном море и что по другую сторону Египта она найдет португальские колонии, жаждущие помощи против голландцев в Индии, Лейбниц продолжает:

«Завоевание Египта, этой Голландии Востока, бесконечно легче, чем завоевание Соединенных Провинций. Франции нужен мир на Западе, война в отдаленных краях. Война с Голландией, по всей вероятности, расстроит новые индийские компании, а также колонии и торговлю, недавно оживленные Францией, и увеличит бремя, несомое народам, уменьшив в то же время его ресурсы. Голландцы соберутся в их приморские города, расположатся там в совершенной безопасности и поведут наступление на море с большими шансами на успех. Если Франция не одержит полной победы над ними, то она потеряет все свое влияние в Европе, а победой она подвергнет это влияние опасности. В Египте, напротив, отпор почти невозможен и, во всяком случае, не будет иметь больших последствий; зато победа даст обладание морями, торговлю с Востоком и Индией, преобладание в христианском мире и даже может привести к созданию восточной империи на развалинах Оттоманской державы. Обладание Египтом открывает путь к завоеваниям, достойным Александра; крайняя слабость обитателей восточных стран уже не составляет более секрета. Тот, кто будет обладать Египтом, будет господствовать также на берегах и островах Индийского океана. Голландия будет побеждена именно в Египте; именно там она лишится того, что одно только и обеспечивает ей благосостояние сокровищ Востока. Она будет поражена, не будучи в состоянии отвести удар. Если она пожелает противодействовать планам Франции относительно Египта, она будет подавлена ненавистью всего христианского мира; атакованная же на своей территории, она, напротив, сможет не только отразить нападение, но еще и отомстить за себя, поддерживаемая мировым общественным мнением, подозрительно относящимся к честолюбивым замыслам Франции» ^[47].

Докладная записка Лейбница не имела успеха. «Все, что усилия человеческого честолюбия и разума могут положить в основу уничтожения нации, было теперь предпринято Людовиком XIV. Дипломатическая стратегия была пущена в ход в широком масштабе, чтобы изолировать Голландию и создать ей затруднения. Людовик, который был не в состоянии заставить Европу допустить завоевание Бельгии Францией, надеялся теперь принудить ее смотреть без содрогания на падение Голландии». Его усилия в основном увенчались успехом. Тройственный союз был разорван; король Англии, хотя и вопреки желаниям своего народа, заключил наступательный союз с Людовиком; и Голландия, когда началась война, оказалась без союзников в Европе, за исключением истощенной Испании и курфюрста Бранденбурга, тогда далеко не перворазрядного государства. Но для того чтобы заручиться помощью Карла II, Людовик обязался не только выплачивать ему большую сумму денег, но и уступить Англии из своих приобретений в Голландии и Бельгии Вальхерен (Walcheren), Слюис (Sluys) и Кедсенд (Cadsand) и даже острова Гори (Goree) и Вурн (Voorn), а также устья больших торговых рек Шельды и Мааса. По отношению к соединенным флотам двух наций было условлено, что командовать ими будет офицер. Вопрос о первенстве на море с внешней стороны был обойден тем, что Франция не посылает в море своего адмирала, но практически это первенство было уступлено Англии. Очевидно, что в своем пылком стремлении к уничтожению Голландии и к континентальной экспансии Людовик «играл прямо на руку» Англии в качестве морской державы. Французский историк прав, говоря: «Об этих договорах судили справедливо. Часто повторяли, что Карл продал Англию Людовику XIV. Это справедливо только относительно внутренней политики: Карл в самом деле замышлял политическое и религиозное порабощение Англии с помощью иностранной державы; но что касается внешних интересов, то он не продал их, ибо бо́льшая доля выгод от разорения Голландии должна была перейти к Англии» ^[48].