Как организовали "внезапное" нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов Страница 40

Главный порок идеологии в том, что она становится «священной коровой», потому видоизменить ее много сложнее, чем концепцию. Государственная идеология есть узаконенная властью доктрина, объявляемая единственно верной для данного общества. Но жизнь всегда шире любых человеческих доктрин и теорий, и любая забронзовевшая система неизбежно со временем вступает в противоречие с жизнью. Приходится обновлять идеологию, а это болезненный процесс. Он вносит смятение в умы, порождает кривотолки в обществе, раскалывая его на «консерваторов» и «диссидентов». Одни цепляются за оправдавшее себя прошлое, другие дерзко бросают вызов существующей идеологии ради нового будущего. И совсем плохо приходится, когда возникает потребность полной смены идеологической парадигмы, как это было в 1917 или 1990 годах. Тут уж без пролития крови во имя «святых идеологических принципов» не обойтись. Идеологию «самодержавия и народа» сменила идеология ленинизма, ее в свою очередь – идеология либерализма. Хотя нынешняя «идеология либерализма», в сущности, идеологией уже не является, а есть маскировка развившегося экономического паразитизма и социальной лености, но это уже другая тема. Затем, возможно, победит другая «единственно верная» идеологическая парадигма. И каждый раз платить за смену идеологии приходится огромными потерями, сопровождающимися странностями в поведении верхов, один из случаев которого мы здесь рассматриваем.

Итак, Советская Россия пошла по пути верховенства идеологии и, в соответствии с ней, был введен коммунизм, пусть и «военный». Когда этот курс обанкротился, руководство большевиков на время сумело проявить концептуальный прагматизм и разработать метод своего спасения, названный «новой экономической политикой». Однако руководство тут же погрязло в идеологических спорах в виде левой и правой оппозиции. Кончилось это печально – победил не тот, кто умел формулировать концептуальные мысли, а тот, кто в совершенстве овладел искусством идеологической манипуляции, жонглируя концептуальными разработками («бухаринскими» и «троцкистскими») как ему было выгодно. В короткий период горбачевской перестройки идеологический подход был осужден, но словесными проклятиями в адрес догматизма все и ограничилось.

Когда в советское время заставляли конспектировать статью Ленина «Партийная организация и партийная литература», в которой обосновывался идеологический («партийный») подход, то многие скептики считали, что идеологическая литература присуща лишь «несвободным» обществам. Но вот в Россию пришла свобода и оказалось, что идеология неистребима. Ее объем в СМИ, исторической и политической литературе не уменьшился. Ленин, получается, оказался прав – без нее никак. Она – продукт социальных классов и кланов и служит защите их интересов.

Итак, идеология есть вычленение и абсолютизация отдельных идей и противопоставление их всем другим. Это система манипулирования массовым общественным сознанием путем создания и внедрения в умы жестких ценностных установок и стереотипов. Благодаря им при столкновении с явлениями действительности сознание автоматически выдает готовые оценки. Это удобно и для «средних» умов, и для государства. Сталин овладел этим методом в совершенстве. Это стало вторым его коньком после искусства «подбора и расстановки кадров». Получилось, что Сталин бил врага его же оружием: Ленина – ленинизмом, Троцкого – заимствованным троцкизмом. А в результате получилась своя политика, скрытая идеологическими покровами марксизма-социализма. Как же Сталину удалось провернуть такую сложную операцию в сфере идеологии, на которой большевики собаку съели?

2

Если с высоты наших дней анализировать идеологические споры между коммунистами 1920-х годов, то легко увидеть, что в той или иной степени ошибались все и, в то же время, почти все предлагаемое было реализовано. Социализм потерпел историческое поражение. То, что сохранилось, – лишь арьергардные бои. А во времена СССР бухаринская модель социализма реализовывалась в Югославии и Венгрии. Идеи «рабочей оппозиции» Шляпникова – Медведева были осуществлены в виде «самоуправленческого социализма» в той же Югославии (рабочие советы на фабриках). Многие предложения Троцкого и Преображенского также пришлось воплощать в жизнь. Водораздел между Сталиным (сталинизмом) и его оппонентами из лагеря Троцкого – Зиновьева прошел по вопросу трактовки социализма как международного явления. Сталин считал, что социализм можно построить в одной стране (а потом и коммунизм!), а его противники яростно возражали. Ныне спор выглядит как выбор: должен ли был СССР войти в «ансамбль народов», выполнив свою всемирно-историческую миссию утверждения мирового социализма, или отвернуться от Запада во имя «самобытности»? Победил второй вариант, и получилось имперско-самодержавное государство. Именно эта эволюционная ступень привлекает нынешних сталинистов. Но чем она мила им сегодня?

Ностальгия началась с того, что нас не взяли в «Запад». Японию взяли. Южную Корею взяли. Даже «коммунистический» Китай! А Россию – нет. Разумеется, недоумение сменилась обидой, хотя пора понять, что сырьевые государства туда не берутся. Обслуга должна знать свое место. Это и есть «мировой порядок». Но обида привела к взрыву негатива. Затем последовал позитив: в качестве альтернативы стали разрабатываться проекты создания автономного Евразийского союза и даже формирования отдельной «евразийской цивилизации». Желание диванных философов понятно, непонятны возможности. Чтобы создать цивилизацию, необходим мощный культурный и экономический подъем, избыточная энергия этноса. А этого ныне нет. И похоже, иссякла та энергия в 1970-х годах, потому в реальности получилось псевдобиблейское блуждание по пустыне и томление духа. Лидер надорвался. А ведь, создавая СССР, Ленин и другие интернационалисты исходили из принципиально иной, весьма сильной позиции – Москва будет принимать в свой союз другие государства и народы, подпитывая свои источники силы новыми. Созданный в 1919 году Коммунистический интернационал именно этим и занимался – принимал в свои члены партии и организации из западных стран. Большевики выступали по отношению к ним как старшие товарищи. И те смиренно принимали такое положение. Сталин эту позицию порушил, хотя пытался воспользоваться ею, когда решал: быть Югославии в составе социалистического мира или нет. СССР вроде бы стал ядром «мировой системы социализма», но только весьма куцей, охватывавшей лишь Восточную Европу.

В интернационализм все-таки пришлось залезть. И с каждым десятилетием все глубже и глубже. В итоге руководству СССР пришлось столкнуться с крайне неприятной задачей: действовать в мире, где игра ведется по чужим правилам. Кремль пытался переломить ситуацию, создавая свой «мир» в виде социалистических государств и «прогрессивных революционных» режимов. Но он не сумел сделать главное: завладеть мировыми рынками, и дальнейшее шло по К. Марксу с его открытием примата экономического над политическим (экономика первична, а политическая надстройка и идеологические отношения производны). В итоге тотальное поражение, происшедшее не в ходе схватки «двух империй», как может показаться, а потому, что СССР не вписался в заданные противником тенденции экономического и технологического развития. В этом состояла основная причина крушения СССР. И даже огромная военная мощь не помогла.

Редактор журнала «Телескоп» Н. Надеждин, опубликовавший знаменитое «Философическое письмо» Чаадаева, в том же 1836 году поместил и свою статью «Европеизм и народность в отношении к русской словесности». В ней есть удивительный по силе и смыслу пассаж о силе кулака: «Европейцу как хвалиться своим тщедушным, крохотным кулачишком? Только русский владеет кулаком настоящим… идеалом кулака. И, право, в этом кулаке нет ничего предосудительного, ничего низкого, ничего варварского, напротив, очень много значения, силы, поэзии!» Так что у хрущевской «кузькиной матери» давняя история. Проблема в том, что каждый кулак может нарваться на другой кулак, как нарвался Николай I в Крымской войне, а затем Николай II и т. д. Оказывается, махать кулаком нужно тоже с умом, даже если он вполне увесист. Германия и Япония, намахавшись кулаками, резко сменили стратегию и из военных держав превратились в экономических экспансионистов. И не прогадали. А сталинисты этого маневра не понимают и продолжают любоваться военной мощью сталинской эпохи в духе редактора Надеждина (ныне его дух материализовался в редакторе газеты «Завтра» А. Проханове).