Аскольдова тризна - Владимир Афиногенов Страница 40

— Чёрная немочь на князе... Я сделал заговор на отгон чёрных муриев... Семь старцев, ни скованных, ни связанных, сидящих у могилы убиенного сына Аскольда, уже взяли по три железных рожна и должны скоро колоть, рубить чёрных муриев на семьдесят семь частей. Потом они соберут эти части в кади железные, в тенёта шёлковые... А из Булгарии, откуда родом мать убиенного Всеслава, прилетит птица Гагана с железным клювом и медными когтями. — Тут колдун навёл на слушающих свои страшные очи, и те поёжились. — Та птица Гагана сядет у могильного кургана, где будут стоять кади железные, в которых лежат куски чёрных муриев в шёлковых тенётах, и станет сидеть крепко, никого не подпуская, всех отгоняя и кусая. Но если подпустит кого, верные мурии оживут и снова набросятся на Аскольда... Тогда повезу его сам на могилу Всеслава...

Прошло ещё несколько дней, состояние Аскольда не улучшилось. Колдун позвал Вышату и заявил:

— Поедем... Только там, у могильного кургана сына Аскольда, я разберусь с птицей Гаганой... Почему плохо сторожит?.. Ещё вижу чёрные вихри, несущиеся с того берега Итиля. Берите, кроме дружины, и войско...

Кевкамен, конечно, зло высмеял выдумки колдуна, велел сопроводить князя в церковь на молитву, но Вышата тут воспротивился, несмотря на некоторую с его стороны симпатию к греку. Бойл рассудил по-своему: наши отцы и деды при чёрной немочи всегда прибегали к услугам колдунов, и теперь нужно сие сделать, иначе Аскольду конец придёт. Высосут кровь из него чёрные мурии!

Отрядил к Янго, как условились, нарочного, и уже через несколько дней подошли к Киеву две тысячи хорошо вооружённых конных ратников, снабжённых к тому же провизией на дорогу.

Вскоре и тронулись.

К концу пути Аскольду стало совсем худо. Еле живого сняли его с подводы, посадили на коня, и колдун, поддерживая князя в седле, отправился к могильному кургану Всеслава, сказав Вышате:

— Приезжайте через три дня и три ночи. Не раньше и не позже!

Когда же приехали рано поутру через три дня и три ночи, то обнаружили князя спящим на берегу Итиля и коня, мирно пощипывающего траву рядом. Но колдуна, сколько ни искали, так и не могли найти...

Аскольд очень удивился тому, что оказался на пустынном берегу реки.

— Как здоровье твоё, княже? — сразу спросил его Вышата.

— Силу чувствую втрое больше прежнего, — весело ответил Аскольд.

— Вот и добре... — И Вышата поведал князю, как оставили его с колдуном на берегу Итиля у могильного кургана Всеслава на три дня и три ночи. Только вот искали-искали чародея, да не нашли.

— Конечно, спал я, а будто наяву общался с сыном. И под конец, как проститься со мной, сын мне точно сказал, кто убил его... Да ещё в убийстве винят и меня... Первая жена моя, мать Всеслава, обвиняет... Может статься, в чём-то она и права.

— Нет уж, княже, не считай себя виноватым, иначе снова немочь к тебе возвратится, — убеждённо проговорил Вышата.

Колдун давно задумал уйти из своих краёв, с того дня задумал, как появились первые христиане. А уж когда построили в Киеве деревянную церковь, тогда всё для себя решил окончательно.

Рассудил так: уж коль при язычестве колдунам житья не давали, а при христианстве и подавно не дадут! А тут такой случай! Позвали от самого великого князя чёрных муриев отгонять; кто-то очень сильный наслал на Аскольда порчу... Когда колдовал, понял, кто это: когда-то любившая князя черноокая женщина! Чары были очень могучи, но колдун поборол их!

Хотел за труды коня взять и уплыть к тому берегу. Коня оставил: пусть поминают добрыми словами, и колдуны иногда в добрых словах нуждаются...

А на той стороне, у чёрных булгар, никакого христианства и в помине нет, там можно шаманом стать и не опасаться более за свою жизнь. А ведь в Киеве могут и живого в землю закопать и осиновый кол в сердце вбить...

Для киевлян оставшиеся позади кочевые разрозненные и неорганизованные племена мордвы и буртасов не представляли особой опасности, наоборот, по мере приближения русов к реке Итиль за счёт некоторых этих племён воевода Вышата увеличил своё войско и пополнил продовольственные запасы и походную казну. Бойл, правда, не слишком обольщался: он понимал, что при отходе назад дикие наймиты отхлынут снова в свои необозримые степи, лежащие между Киевской Русью и Черной Булгарией. Но сейчас воинов у воеводы было достаточно, чтобы не только сразиться с булгарами в открытом бою, но и попытаться взять приступом их город, раскинувшийся по ту сторону реки, город, который по богатству может вполне сравниться с хазарским Итилем. И не только сравниться, но, пожалуй, и превзойти его... Если Итиль стоял на пересечении караванных и речных путей в одну лишь сторону — к Джурджанийскому морю [81], то через город Булгар шли купеческие товары и к морю, и по прямой дороге на юг, проходившей по земле мадьяр, печенежских огузов, к берегу Хорезмского моря [82]и далее в одну сторону на Хургандж, к Хорасану, в другую — на Бухару, к реке Инд.

Пока колдун изгонял болезнь из тела Аскольда, Вышата в сопровождении других боилов выходил на высокий берег Итиля, смотрел на белеющие вдали крепостные стены Булгара и прикидывал, за сколько дней осады их можно проломить. Рядом находившиеся мелкие мордовские князьки говорили, что стены эти глинобитные и разрушить их будет нетрудно, при этом у князьков хищно загорались глаза: в кои веки выпал удобный случай — пограбить с помощью русов более сильного и богатого соседа; в обычное время к границам его они и приблизиться не смели. Поэтому булгары, соблюдая старинный обычай предков, хоронили умерших за рекой, на высоком «красном» месте, фактически на чужой территории, не опасаясь, что могильные курганы будут разграблены. Таким образом, и сын Аскольда был захоронен на этой стороне Итиля.

Пожалуй, если бы болезнь киевского архонта продолжилась, Вышата пошёл бы на приступ, но теперь, когда Аскольд встал на ноги, сделать сие вряд ли удастся. За рекой живёт его бывшая жена Игиля, замужем за влиятельным при дворе хана жупаном-тарханом [83], и неутихающее чувство вины перед ней заставит Аскольда скорее всего отойти назад, не предпринимая никаких сражений с булгарами.

Так бы оно всё и случилось, если бы не бегство колдуна, которого сразу схватили и отвезли к жупану-тархану. От колдуна он узнал, что появившееся здесь войско возглавляет сам Аскольд, и сообщил об этом Игиле. Та и стала уговаривать мужа напасть на киевского князя, коего когда-то сильно любила, а теперь люто ненавидела. Сколько лет прошло! Меняются чувства... Да ещё бы не поменялись, если киевский князь бесцеремонно выгнал её и сына не пожалел! Правда, гнусную роль в этом деле сыграла Сфандра. Знала бы Игиля, что та — главная виновница смерти сына!.. Волки! Была бы Игиля помоложе, взяла бы в руки лук и стрелы. Била раньше не хуже хорошего стрелка-мужчины.