"Золотое" столетие династии Романовых. Между империей и семьей - Людмила Сукина Страница 40

В последние годы, особенно когда стало сдавать здоровье Александра III, они с супругой все чаще размышляли о судьбе трона, о необходимости подготовки наследника к принятию престола. Их одолевали серьезные сомнения. Официальным наследником-цесаревичем считался Николай, а любимым сыном императора, к тому же наиболее достойным престола, с точки зрения императорской четы, был его младший брат Михаил.

С. Ю. Витте писал: «Почему человек любит того или другого – это тайна души, а потому трудно было бы объяснить, почему император Александр III больше всего любил своего Мишу. Но факт тот, что он его любил больше всех». Придворные замечали, что остальные дети немного не то чтобы боялись, но стеснялись своего отца-императора и при нем как-то притихали, следя за каждым своим словом и жестом, и только один Михаил чувствовал себя с ним свободно. Именно с ним царь любил гулять по гатчинскому парку, развлекая его немудреными играми. Тот же Витте как пример, характеризующий отношения отца и сына, рассказывает следующую историю.

Александр III, как обычно, гулял с Михаилом. Они проходили мимо садовника, который поливал клумбу. Михаил начал баловаться и полез в воду. Тогда отец, чтобы осадить сорванца, взял у садовника шланг и облил мальчика с ног до головы. После этого они вернулись домой, где Михаила тут же переодели в сухое платье.

Царь почти тут же забыл об этом маленьком инциденте. После завтрака он ушел в свои комнаты и занимался бумагами. Через некоторое время Александр сделал перерыв, чтобы подышать воздухом. Он подошел к открытому окну и высунулся на улицу. Это заметил Михаил, покои которого находились как раз над отцовскими. Он взял кувшин, полный воды, и опрокинул его на голову государя.

Витте заключает: «Ну, с императором Александром III сделать безнаказанно такую штуку мог только его Миша, потому что если бы это сделал кто-нибудь другой, то ему здорово бы досталось».

При дворе ходили слухи, что император и императрица хотели бы оставить престол Михаилу, но этого не позволял закон. Они якобы имели разговор с наследником Николаем, проявлявшим склонность к образу жизни частного человека, но не государя, и взяли с него обещание, что при достижении Михаилом совершеннолетия Николай, если окончательно почувствует нежелание царствовать, уступит трон ему.

Все так и произошло, но значительно позднее и при других обстоятельствах. Михаил числился наследником-цесаревичем при брате до тех пор, пока у того не родился сын Алексей. Именно в пользу Михаила отрекся от престола Николай в дни Февральской революции 1917 г.

После смерти императора Александра III современникам казалось, что о приближении его кончины свидетельствовали некие тайные, мистические предзнаменования. За несколько лет до этого события умер гофмаршал императора Владимир Оболенский – один из немногих людей вне семьи Романовых, к которым государь был по-настоящему привязан. Оболенский заболел, находясь вместе с царем на отдыхе в Ялте. Он скончался во флигеле императорского дворца, и его смерть произвела тяжелое впечатление на императора и императрицу. Александр III плакал и искренне горевал, прощаясь с Оболенским. Пройдет не так много времени, и император умрет в том же самом месте, в том же дворце.

В последний год жизни Александра III произошло событие, которое также можно было принять за предзнаменование. В пасхальное воскресение императорская семья готовилась пойти в церковь Зимнего дворца на праздничную заутреню. На службу пригласили всех высших гражданских и военных чинов империи, а также двор. Это было большое ежегодное торжество.

Как только император с императрицей вышли из своих покоев, во всем дворце внезапно погасло электричество. Электроосвещение через некоторое время удалось восстановить только в нескольких комнатах. Императорской семье пришлось пробираться в храм при свете керосиновых ламп и свечей, которые наскоро разыскала дворцовая прислуга. Погасшее пасхальное освещение считалось дурным знаком.

Вскоре после пасхи император вызвал из Москвы известного врача профессора Захарьина. Тот, прожив неделю в Гатчине и внимательно обследовав Александра III, поставил царю диагноз: обострение вследствие простуды застарелого нефрита, которое явилось причиной сильной бледности и одутловатости лица императора, беспокоивших последнее время окружающих. Но государь этого диагноза не признал. С. Ю. Витте отмечал: «Вообще в царской семье есть какой-то странный – не то обычай, не то чувство – не признаваться в своей болезни и по возможности не лечиться, и вот это-то чувство, эта привычка у императора Александра III были особенно развиты».

К началу лета у царя стали сильно отекать ноги, однако он все еще считал, что после летнего отдыха его здоровье наладится. В конце июля он уехал в Беловежскую пущу на традиционную ежегодную охоту на зубров. Когда в сентябре царь прибыл в Ялту, то был уже совсем болен и вынужден был лечь в постель. К нему вызвали известного берлинского специалиста доктора Лейдена. Но и к его советам Александр отнесся скептически. Позже Лейден говорил Витте, что император не верил в медицину и был одним из самых непослушных пациентов в его обширной многолетней практике.

Сначала в мягком крымском климате царю стало лучше. У него был хороший аппетит, и он ходил гулять на берег моря. Но улучшение оказалось кратковременным, скоро у Александра появилась бессонница, у него отнялись ноги, он слег.

Врачи назначили императору строгую диету и запретили ему есть любимое им мороженое. Однажды он попросил шестнадцатилетнюю дочь Ольгу потихоньку принести ему тарелку вожделенного лакомства и с наслаждением съел его, видимо решив, что хуже ему уже не станет.

Лежа в постели, император продолжал заниматься делами. Но ему становилось все хуже. Лейб-медик Вельяминов старался, как мог, облегчить страдания Александра. Из Петербурга приехал знаменитый священник Иоанн Кронштадтский, который славился чудесами исцеления. Однако императору становилось все хуже и хуже.

Вскоре и сам царь начал понимать, что надежды на выздоровление нет. Он потребовал, чтобы наследник Николай срочно женился. Великий князь Николай Александрович немедленно вызвал из Дармштадта свою невесту Алису, которую до этого его отец не очень хотел видеть женой цесаревича. Алиса прибыла из Германии прямо в Ялту, не заезжая в Петербург, и император благословил их. Это произошло менее чем за десять дней до его смерти.

За печальными известиями, приходившими из Ялты, следила вся Европа, в которой благодаря миротворческой политике Александра III уже более десяти лет не было больших войн. 19 октября во здравие императора отслужили большой молебен в Казанском соборе Петербурга. На нем присутствовала не только чиновная элита России, но и множество простых горожан, в том числе студенты, которые до этого относились к царю неприязненно.

Жалел умирающего императора и один из главных его идейных противников – великий русский писатель Л. Н. Толстой. Александр III называл Толстого «безбожником и нигилистом», а Льва Николаевича тревожило, что царю как человеку, сделавшему много зла невинным людям, будет тяжело умирать. Но императора мучили почки, а не совесть. Он скончался мирно, окруженный близкими людьми, после исповеди и причастия. Его последние слова были обращены к императрице: «Чувствую конец, будь спокойна, я совершенно спокоен». Александр был, видимо, уверен, что перед богом его душа чиста, а мнение посторонних людей никогда не имело для него особого значения.