Моя биография. Три начала - Валерий Харламов Страница 40

Однажды во время занятий развязался шнурок у моего ботинка. Я остановился, нагнулся, чтобы завязать его. Тарасов увидел, что я на несколько мгновений выключился из тренировки. Тут же помрачнел и перешел на «вы» — высший признак недовольства:

— Вы, молодой человек, украли у хоккея десять секунд, и замечу, что вы их никогда не наверстаете…

Хорошо, если этим выговором и кончится. А то ведь может несколько дней и не разговаривать.

Эпизод этот довольно показателен. Без труда мог бы припомнить дюжину других. Анатолий Владимирович дорожит временем тренировки, временем, проводимым в хоккее, и требует такого же, как он однажды сказал, святого отношения к нашей любимой игре и от спортсменов.

Я попал к Тарасову, когда только начинал формироваться как мастер, играл и тренировался под его руководством многие годы и в ЦСКА, и в сборной страны. Именно этот тренер сыграл решающую роль в моей спортивной судьбе, и потому и я, и мои партнеры чаще всего вспоминаем именно его. И нет ничего удивительного, что самое большое место на этих страницах занимает Анатолий Владимирович.

На занятиях, проводимых Тарасовым, не было пустот, простоев. Он всегда полон идей, порой весьма неожиданных, полон новых замыслов, которые нужно проверить сегодня, сейчас же, не откладывая на потом.

Анатолий Владимирович приходит на занятия с новыми упражнениями. Все, что будем осваивать мы на льду, он разъяснил нам перед началом тренировки, переспросил, понятно ли, зачем то или иное упражнение, понятно ли, как его выполнять. И потому, еще не выходя на лед, еще в раздевалке, мы знаем порядок выполнения заданий, нам все ясно, и потому не дай бог кто-нибудь начнет отвлекаться от тренировки.

На льду Тарасов — маг, волшебник. Уже несколько поколений хоккеистов называют его великим тренером, чей авторитет, глубина суждений о хоккее не подлежат сомнению. Под его руководством команда ЦСКА почти два десятка раз становилась чемпионом Советского Союза, думаю, только специалисты-статистики смогут точно сказать, сколько чемпионов мира вырастил Анатолий Владимирович в армейском клубе, сколько мастеров из других команд, признанных, опытных мастеров, едва ли не заново открывали для себя хоккей, сталкиваясь с Тарасовым, работая с ним в сборной страны.

Он приходит с новыми идеями не только на каждую тренировку, новые мысли и идеи обуревают его и перед каждым матчем. С каждым соперником команда Тарасова стремится играть по-разному. И если даже нам предстоят почти подряд два матча с главным нашим соперником — «Спартаком», даже если армейцы накануне выиграли, то и на второй матч, мы не сомневаемся, Тарасов предложит новый план действий.

Хотел бы, чтобы меня правильно поняли. Тактическая, игровая дисциплина — высший в толковании нашего тренера закон хоккея, но в то же время мы призваны, мы обязаны, мы должны творить, импровизировать.

Начинается матч. Все игроки еще под впечатлением напутствий тренера. Все играют строго в соответствии с планом на матч, все идет как надо, и все-таки… не так. Инициатива у нас, вратарь соперника загружен работой до предела, а счет по-прежнему не открыт.

Звучит команда «Смена!».

Усаживаемся на скамейку. На лед через бортик перемахнули Викулов, Фирсов, Рагулин.

Тарасов встает со стула, подходит к нам — вся тройка сидит вместе.

— Вы не роботы, — убеждает Петрова, Михайлова и меня Тарасов. — Вы — художники, артисты. Вы все знаете в хоккее. Так решите, как играть сегодня, сейчас. Каждый должен быть сам для себя тренером. Сам должен решать, как именно выполнить задание. Больше хитрости! Соперник у вас сегодня доверчивый…

Любимый вопрос — а что ты внес в предложенное тебе задание? Непросто новичку угадать, уловить грань между верностью истине и правом на домысел. Но этому Анатолий Владимирович учит настойчиво, день за днем, сезон за сезоном, пока наконец хоккеист не научится великолепно импровизировать в рамках игрового задания.

Не прощает трусости, лени, халатного отношения к игре. Когда кто-то в пылу схватки заведется, нарушит правила, то тренер не будет особенно строг, если хоккеист этот был смел, решителен, но если кто-то сыграет сверхосторожно, трусливо, если кто-то испугается идти на единоборство с могучим и решительным соперником, а потом, исправляя свой промах, полезет драться, то уж такому-то хоккеисту достанется по первое число.

Анатолий Владимирович любит сравнивать хоккей с боем. Он считает, что в спорте действуют те же нравственные и психологические законы: каждый имеет право рассчитывать на помощь партнера, товарища, и никто не имеет права подвести друга. Не устоит, не выдержит напряжения схватки один — образуется брешь, залатать которую в ходе боя трудно.

Максимализм знаменитого тренера не знает пределов. И он не ограничивается рамками, бортами хоккейной площадки: вся жизнь, весь быт, настаивает Анатолий Владимирович, должны быть подчинены хоккею. Исключений из этого правила для настоящего мастера нет. И не может быть.

У меня не шел бросок. Бросал я хотя и неожиданно и точно, но не сильно. Тренер сказал, что в те минуты, когда в руках у меня нет клюшки, я должен заниматься с теннисным мячом: постоянно сжимать и разжимать его, вырабатывая силу рук. С тех пор я не расставался с теннисным мячом, но однажды, когда я шел в столовую из своей комнаты, Тарасов увидел, что мяча в руках у меня нет.

— А где мяч?

— Но я же обедать иду, руки сейчас заняты будут…

Анатолий Владимирович обиделся:

— Куда бы ты ни шел, мяч должен быть с тобой. И в столовую, и в театр… Ты же пока не за столом…

Когда проходишь мимо нашего тренера, то как-то невольно обращаешь внимание на себя, на свой внешний вид. «Культура поведения, умение вести себя, аккуратно одеваться, — говорил нам Анатолий Владимирович, — влияют на класс игры».

Заниматься с Тарасовым было интересно. Хотя и трудно. Очень трудно. Но усилия наши окупались, и это бесспорная истина для каждого хоккеиста, который учился у Тарасова.

Многоопытный тренер замечает все, и это помогает спортсмену. Когда я был помоложе, Анатолий Владимирович буквально после каждого матча находил у меня недостатки, и я порой удивлялся перед началом разговора: неужели опять что-то не так? Ведь ЦСКА выиграл крупно, а наше звено набросало кучу шайб. Однако Тарасов снова недоволен — сыграл я, как он любит выражаться, подходяще, но вот…

Сегодня он говорит, что я мало маневрировал.

Через два дня выясняется, что маневр у меня стал лучше и интереснее, но вот не использовал я пока смену ритма.

Потом тренер обращал внимание на то, что я выдал всего лишь два точных паса во время обводки, то есть когда соперник не ожидает передачи шайбы партнеру.

Перед каждым матчем Тарасов умело настраивал команду в психологическом плане. Правда, иногда он, на мой взгляд, перебарщивал. То подробно, с энтузиазмом говорил о вещах, слишком хорошо известных, то начинал призывать нас отдать все силы, не жалеть себя, когда мы и так уже готовы сокрушить соперника, решить исход мачта в ближайшие пять-семь минут.