Кладоискатели - Нина Соротокина Страница 40

Бальные платья были спрятаны в сундуки, изящное кресло-каталку снесли в кладовую. Поиздержавшись на выезд ко двору, Варвара Петровна завела в доме строжайшую экономию. Что за столом скудно ели — так это и понятно — пост, но когда горничная Пелагея сообщила, что надобно бы коленкора купить на простыни и миткаля на полотенца, старые совсем прохудились, Варвара Петровна и явила здесь свое новое лицо. Она неприветливо глянула на просительницу и сказала строго: «Вели девкам заплат на простыни нашить, до осени они нам и послужат». Гадания на снежных оконных узорах подтвердили правильность поведения хозяйки. А предсказания были такие: «Зря денег не транжирь, они тебе еще пригодятся!»

Но странное поведение Варвары Петровны не смущало домашних. У всех вдруг появилось бесшабашное, веселое настроение, мол, знай наших! Мы, может быть, и не покупаем нового миткаля на полотенца, зато на бал ездим при больных ножках, на возраст свой внимания не обращая. И вообще у нас девица на выданье! Да, да, после бала в дом стали захаживать два молодых человека, окрещенные дворней женихами.

Собственно, женихов было трое, потому что по всем признакам к этой категории людей стал относиться и старый приятель Варвары Петровны, довольно пожилой господин — статский 5-го разряда. Он и до бала видел Клеопатру не раз, но не обращал на нее внимания. Одно название — княжна, да мало ли их из оскудевших родов? Так и проживет старой девой подле старухиного кресла.

Но после выезда, с такой щедростью обставленного Варварой Петровной, у статского словно открылись глаза: нельзя считать девушку бесприданницей, если у нее такая тетка. Про богатства бригадирши ходили противоречивые слухи, может, есть у нее деньги, может, и нет, но что у нее по деревням имеется не менее тысячи душек, это знали доподлинно.

Откровенные знаки внимания пожилого господина пугали Клеопатру и смешили Варвару Петровну: «У нас теперь все на новый манер, раньше просто в гости ходили, а теперь визиты наносят. Сидит важный, как индюк, натужно улыбается и горницу называет гостиной. Глупая персона! Ты, Клеопатра, за него не ходи!» Племяннице бы, дурочке, посмеяться, а она обижалась.

Другие два жениха были значительно моложе и уже потому желаннее. Один из них — артиллерийский капитан Кирилл Иванович. Когда-то Варвара Петровна приятельствовала с его матушкой. Капитан был усат, быстр в движениях, рябоват, но приятен. Главной чертой его характера была доброжелательность, всем и каждому он хотел помочь и угодить, а уж перед Клеопатрой ковром стелился. Та слушала капитана с удовольствием, хоть и рассказывал он с массой подробностей всегда об одном и том же — устройстве фейерверков и иллюминаций: про белый огонь, так называемый Марсов (подобие беглого оружейного огня), про редкий зеленый огонь, что делается из яри веницейской, разведенной на водке, и всяческие из него переменные фигуры, колесами и фонтанами действующие, которые сами собой поочередно зажигаются, а потом рисуют в небе вензельное имя самой государыни.

Варвара Петровна принимала живейшее участие в разговоре, задавала каждый раз вопросы, а на третий не выдержала:

— Скучный он, как зевота, хоть и сияет что твой фейерверк. Если он, Клеопатра, тебе по нраву, буду его терпеть, а если ты в сомнении, давай в следующий раз скажемся больными.

— Так вы, тетушка, мне всех женихов разгоните! — воскликнула в ответ Клеопатра, но в голосе ее не было слышно уверенности.

Третий жених, похожий на херувима, юный, голубоглазый, чаще всего приезжал с маменькой. Она трещала без умолку, а он сидел в сторонке и бросал на Клеопатру значительные взгляды. Херувим имел какой-то малый офицерский чин, но сейчас был в продолжительном отпуску по причине полного оскудения государственной казны. Если в поведении капитана от фейерверков проглядывало какое-то чувство к невесте, нет-нет, да и засмотрится, улыбнется ласково, то херувим «алкал счастия» исключительно из-за вышеупомянутого оскудения царских кладовых. Платили бы ему положенное жалованье, он и думать о женитьбе не стал. Последний раз херувим явился без маменьки, говорить надо было самому. Здесь обнаружилась у него странная привычка: сказав что-нибудь по его мнению значительное, он подносил ко рту напряженно вытянутые пальцы и произносил звук, похожий на громкий выдох — «хо!».

— В Европе сейчас неспокойно. Того и гляди, призовут к войне (хо!).

— А тебе-то, сударь мой, какая печаль? Ты сейчас у нас человек как бы штатский. Тебе до этого и дела нет, — подпустила шпильку Варвара Петровна с самым невинным видом.

— Нет уж… До этого есть дело каждому, кто радеет о пользе отечества (хо!). Польша, Швеция, Турция и, я извиняюсь, Франция, исконние враги наши. В «Ведомостях» на этот счет все изрядно прописано.

— Там ничего про войну не пишут. Зачем ты нас пугаешь, батюшка? Уж сколько лет без войны живем. Как умер Петр Великий, царство ему небесное, так и замирились. Уж шесть лет наши мужики крови не льют.

— Теперь прольют. Все прольем (хо!). Поэтому мы с маменькой имеем намерения самые серьезные. Нам главное — успеть… так сказать (хо!)…

Клеопатра вдруг покраснела и со словами: «от окна дует» стала отодвигать в глубь комнаты свой стул. Херувим строго наблюдал за ее движениями.

— Мы с маменькой не ищем красавиц. Красавицы предназначены для жизни легкомысленной, а жена должна быть разумна и добродетельна.

— А с чего ты, голубь, решил, что наша невеста не красавица?

— Тетушка! — Клеопатра не знала, куда девать глаза.

— Я этого не говорил, — перепугался херувим. — Я только (хо!) позволил себе высказать наши с маменькой взгляды на жизнь.

— Как же не говорил, если прямо так и брякнул. Коли тебе нужна некрасавица, так ищи себе невесту в другом месте!