Северная война 1700-1721 - Алексей Шишов Страница 40

В 1708 году новые серьезные испытания ожидали новую российскую столицу – строящийся Санкт-Петербург. Король Карл XII в том году в очередной раз приказал покончить с городом русских на Неве. Решение этой непростой задачи возлагался на корпус (14 тысяч человек) генерала Либекера, расположенный в восточной части Финляндии. Со стороны Финского залива его действия должна была поддержать корабельная эскадра в составе 22 вымпелов с десантом на борту.

Ингерманландию и Санкт-Петербург прикрывал корпус Ф.М. Апраксина численностью в 24,5 тысячи человек. И хотя он был разбросан гарнизонами на театре предстоящих боевых действий, собрать воедино большую часть его сил серьезных затруднений у корпусного командира не было. Войска расквартировывались с учетом надежного прикрытия столицы и подступов к ней со стороны Балтики и финских земель на Карельском перешейке.

Однако иностранцы из числа дипломатов считали, что этих сил для защиты Санкт-Петербурга от нападения шведов недостаточно. Так, английский посол Ч. Витворт в донесении в Лондон подчеркивал значение удара корпуса Либекера по российской столице в идущей войне. Он писал: «Произвести самую влиятельную диверсию и действительно встревожить царя может только нападение шведов на Ингрию, потому что этой местностью, и особенно своим любимцем – Петербургом, царь дорожит более, чем какой бы то ни было частью своего государства…»

Далее посол Витворт указывал, что на защите столичного города находится небольшое число русских войск. И поэтому шведы при энергичных действиях могут добиться желаемого успеха в уничтожении Санкт-Петербурга и нанести полный ущерб флоту россиян. То есть уничтожить и те корабли, что находятся в строю, и те, что строятся на верфях.

Генерал Либекер находился тогда в крайне затруднительном положении: его корпус терпел большую нужду в провианте. В конце 1708 года шведы, собравшись в корпус, в «поисках» продовольствия перешли Неву. Апраксин предвидел такую диверсию неприятеля, и потому основные запасы провианта и фуража были сосредоточены в Санкт-Петербурге. Те же запасы, которые имелись на линии реки Невы и не могли быть вывезены в город, подлежали уничтожению.

Экспедицию шведских войск «к Неве» всюду ожидали одни неудачи. Уже в сентябре в корпусе Либекера свирепствовал голод, поскольку подвоз провианта из Эстляндии почти прекратился. Королевский военачальник опасался вести энергичные атаки на новую российскую столицу, будучи не уверен в собственных силах. К тому же он знал, что шведский флот не смог справиться с морской крепостью Кронштадт и потому был готов уйти к своим берегам.

Пока шведские войска находились в ожидании в своем походном лагере, их постоянно тревожили небольшие воинские отряды русских. При их внезапных нападениях и перестрелках корпус генерала Либекера чуть ли не каждый день нес потери в людях. В конце сентября корпусной начальник решил срочным порядком свернуть экспедицию, о чем своевременно стало известно командованию противной стороны.

Эвакуация шведского корпуса в исходное положение обернулась для него военным поражением. Шведы с такой поспешностью стали грузиться на корабли подошедшей в Копорской залив королевской эскадры, что не смогли выставить достаточно сильное охранение. Подошедшие русские войска воспользовались этим и с боем ворвались во вражеский походный лагерь.

В ходе схваток на берегу было убито 900 и пленено свыше 150 шведов. Много шведских солдат, лишенных возможности погрузиться на корабли, разбежались по окрестным лесам, были перебиты или взяты в плен преследователями. Так провалилась экспедиция на Санкт-Петербург корпуса генерала Либекера.

Очередная попытка шведских войск и флота напасть на строящийся Санкт-Петербург убедила царя Петра I в необходимости усилить его защиту прежде всего со стороны Балтики. Речь шла об ускорении возведения Кронштадтской крепости, вооружении ее достаточным число артиллерии, усилении гарнизона. Были приняты соответствующие меры.

Крепость на острове Котлин с начала ее строительства привлекала к себе заинтересованное внимание иностранных послов. Те сразу по достоинству оценили далеко выдвинутое в Финский залив крепостное сооружение строившегося в устье Невы большого русского города, которому суждено было стать новой столицей России, еще не империи, а царства. Точные описания морской крепости Кронштадт с ее чертежами являлись «важными стратегическими документами» Северной войны.

Иноземные послы, отправляя донесения в свои столицы, не забывали прилагать к ним описания, схемы и чертежи укреплений Кронштадта, Петропавловской крепости и других российских «фортеций». Их они «добывали» у иностранных офицеров на русской службе, как это делал, к примеру, ганноверский резидент в России Х.Ф. Вебер. В своем отчете (оно было зашифровано) посол Ганновера указывал, что он получил «абрис (чертеж) из рук инженер-майора». Таким человеком мог быть только иноземец на русской службе.

…Главные же события военной кампании 1708 года разворачивались по тернистому пути следования главной королевской армии: Карл XII шел на восток «Московским походом».

Между тем состояние шведской армии, оказавшейся по воле короля «свеев» в российском приграничье, оставляло желать много лучшего. Находившийся в ее рядах французский полковник Безенвальд в своем письме свидетельствовал следующее: «Положение шведской армии заставляет опасаться за успех предприятия шведского короля в тех краях (у границ России. – А.Ш.)… Голод в армии растет с каждым днем; о хлебе больше уже не имеют понятия… В лесах, которые раньше кишели дичью, не встречается ни одной птицы, ни одного зверя; царь приказал при нашем приближении сжигать все… Как же мы будем существовать в этой ужасной пустыне. Ах, как тяжела эта война…»

Карл XII привычно стремился воевать наступательно, брать инициативу на себя. Но настало время, когда в противостоянии русской армии у него получалось далеко не все из задуманного. Пример тому – борьба за город Стародуб, оказавшийся на театре войны важным узлом коммуникаций для той и другой стороны. К тому же там находились продовольственные запасы. Король решил упредить русских и первым занять город, отрядив от армии для этой цели 4-тысячный авангардный отряд генерала А. Лагеркрона. Ему приказывалось совершить марш-бросок и захватить Стародуб.

Однако случилось непредвиденное: проводник из местных жителей завел шведов в лесную чащу. Тем пришлось проплутать в поисках дороги, а когда они вышли на подступы к Стародубу, город был уже занят русским отрядом генерал-майора Николая Инфлянта, который усилил небольшой местный гарнизон 400 драгун. Петр I отправил сюда с двумя казачьими полками стародубовского полковника Ивана Скоропадского (его на этом посту сменит Лукьян Журавка).

Иван Скоропадский получил в те дни пространное послание изменника гетмана Мазепы: «Вы как истинный сын отечества старайтесь нечаянным нападением истребить московское войско, находящееся в Стародубе, согласясь с полковниками Переяславским и Нежинским. Вам это сделать можно, потому что непобедимое оружие шведское вас покрывает. Если же вам, паче чаяния, истребить московское войско не удастся, в таком случае спешите с войском своим в Батурин, дабы не попался он в московские руки». Но среди этих трех казачьих полковников Мазепа единомышленников на измену не нашел.