Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Англии - Александра Маринина Страница 40

Толку по-прежнему не было, и в один прекрасный момент Генрих взбеленился и заявил, что раз Римско-католическая церковь не идет ему навстречу, то такая Церковь ему и его государству не нужна, он Церковь реформирует, возьмет кое-что нужное из нарождающегося протестантизма и объявит себя главой англиканской церкви, сам будет попами рулить. Даст себе развод и все равно сделает по-своему.

И таки сделал! Обвинил Екатерину невесть в чем, устроил судилище, признал ее виновной и отправил в изгнание в далекий замок, а дочку Марию сначала оставил при дворе, потом отослал подальше, сильно урезал штат обслуги и запретил видеться с матерью. Более того, наглец Генрих объявил свой брак с Екатериной недействительным, а Марию – незаконнорожденной. Мы это, если помните, уже проходили. Хотя Ватикан аннулирование брака не подтвердил и не признал, но Генриху это было по барабану, главное – он может наконец затащить красотку Анну в постель на законных основаниях. А то она ведь ни в какую не соглашалась…

На самом деле все происходило, конечно, не так быстро и резко, как описано в двух абзацах. Раскол назревал давно, и лютеранство, проникая в народ, постепенно настраивало людей против ортодоксальной церкви. Генрих готовил свою реформу не один день, при этом старался сохранять видимость нейтралитета, чтобы никто не мог его упрекнуть в том, что он возвышает протестантизм исключительно из шкурных интересов: чтобы расторгнуть брак и снова жениться.

Короче, женился он в 1533 году на Анне Болейн, которая тут же родила ему дочку Елизавету. Свадьба – 25 января, рождение ребенка – 7 сентября того же года. Опять январь и сентябрь. Да что ж такое-то! Вспоминаем Генриха Седьмого и Елизавету Йоркскую. Это у них наследственное, что ли?

Ладно, родилась дочка. Анна молода и здорова, Генрих еще очень даже «в силах», так что лучшее впереди, надежды не теряем. Вообще-то, король хоть и был влюблен в Анну Болейн, но не до такой степени, чтобы в один миг превратиться в верного и добродетельного мужа. Период беременности дорогой супруги – отличное время для любовных похождений, и Генрих не собирался упускать момент. Анна узнала, устроила сцену, наговорила явно лишнего, на что и получила от Генриха Восьмого совет «закрыть глаза и молча терпеть, как делали другие на ее месте», в противном случае кузькина мать будет королеве показана в полный рост и во всей красе. Королева Анна опасность осознала, к сведению приняла и заткнулась. Поняла, что ее единственный козырь – рождение сына, наследника, а вовсе не красота и обольстительность, как она наивно полагала.

Через полгода после рождения у Генриха и Анны Болейн дочери Елизаветы отношения с Римом достигли пика конфронтации: Папа Климент Седьмой своим декретом признал законным брак короля с Екатериной Арагонской. В ответ Генрих велел вычеркнуть имя Папы из всех молитвенников и никогда больше не упоминать его в положительном контексте. Оскорблять или упрекать – можно и даже нужно, а хвалить и возвышать – ни-ни. Еще через несколько дней парламент принял «Акт о престолонаследии»: отныне право наследования короны переходило к Анне Болейн и ее детям. К детям, заметьте себе, а не к сыновьям. То есть Генрих вроде как смирился с возможной перспективой остаться без сына и согласился на девочку-наследницу, если уж с мальчиком так никогда и не срастется. Все жители Англии должны были подписать присягу о том, что будут чтить и соблюдать «Акт о престолонаследии». А кто не согласен – тот может быть объявлен изменником. Томас Мор, один из высочайших чиновников при Генрихе, например, отказался. Его тут же засунули в Тауэр и казнили. Хорошо, что он свою «Утопию» уже успел к тому времени написать. Принцесса Мария, дочь Екатерины Арагонской, тоже, естественно, отказалась присягать, за что была жестко наказана отцом. Если после рождения Елизаветы Марию всего лишь лишили статуса принцессы и определили фрейлиной к новой папиной дочке, то после отказа от присяги девушку фактически лишили свободы, запретив ей покидать свои покои, а одну из ее служанок и вовсе в тюрьму отправили.

Следующим шагом было принятие «Акта об изменах»: за злоумышленные высказывания против короля и королевской семьи полагается смертная казнь. Рот затыкался не только критике, но даже и простым сомнениям, и неудовольствию. И наконец последовал «Акт о супрематии», согласно которому король Англии и его наследник или преемник должен считаться единственным верховным главой в делах управления государством и главой английской церкви, именуемой Anglicana Ecclesia. Ну, здравствуй, англиканская церковь!

Папа Климент, как сами понимаете, не смолчал и в ответ издал буллу об отлучении Генриха Восьмого от церкви, низложении и предании анафеме; в этой же булле говорилось, что жители Англии должны немедленно восстать против короля, в противном случае их браки будут считаться недействительными, а завещания – незаконными. Одним словом, Англия и Рим рассорились всерьез. Казалось бы, Анна Болейн должна была почувствовать себя более уверенно и спокойно, ибо сомнения в законности ее брака с королем отныне не рассматриваются, а принцесса Елизавета – наследница престола в любом случае, если, конечно, братик не появится.

В 1536 году Екатерина Арагонская скончалась, в том же месяце у Анны Болейн случился выкидыш, она потеряла мальчика. Король еще больше утвердился в мысли, что Господь не дарует ему сыновей. Значит, нужно что-то менять.

И вот тут тоже есть тонкий момент, который нам пригодится в будущем при разборе сложностей в наследовании престола. В семействе Болейн были ведь не только девочки Мария и Анна, были и другие дети, в том числе и мужского пола. Брат Анны и Марии, Джордж, имел, если можно так сказать, нетрадиционные сексуальные привычки, которые он широко практиковал, в том числе и в обществе придворного лютниста Марка Смитона. Но поскольку моды снимать все подряд на мобильники и выкладывать в Сеть в те века еще не было, с достоверностью и точностью никто ничего утверждать не мог. А тех, кто видел и мог что-то эдакое подтвердить, легко и просто заставляли замолчать навсегда и надежно. В те годы это было – как два пальца. То ли Джордж и Марк резвились вдвоем, а Анна их покрывала и всячески способствовала; то ли Марк был любовником Анны, а Джордж их покрывал и тоже, в свою очередь, способствовал; то ли они втроем баловались… Слухи ходили разные. Возможно, Анне очень хотелось остаться королевой надолго, и чтобы избежать участи несчастной Екатерины Арагонской, ей непременно нужно было родить сына. Хоть от кого-нибудь, поскольку на короля в этом смысле надежда была слабой: предания о проклятии, наложенном ведьмой Елизаветой Вудвилл на весь род Тюдоров – Йорков, производили достаточно сильное впечатление. Да и сам король… ну, как бы это сказать… не очень соответствовал. Многолетние излишества, тучность, алкоголь морями разливанными, раненая нога, которая то и дело воспалялась так, что истекала гноем и сильно воняла. А ну как и в самом деле у Генриха Тюдора не будет законных сыновей?

Разговоры и слухи дошли, естественно, до короля, которому вся эта история не сильно понравилась. Начали разбираться: кто, с кем, когда и сколько раз. И тут выяснилось совсем уж некрасивое: в любовной связи с королевой можно обвинять не только Джорджа Болейна и Марка Смитона, но и еще нескольких придворных. Более того, столь неподобающее поведение королева позволяла себе с самого начала супружеской жизни с Генрихом, то есть вполне могла забеременеть вовсе не от мужа. Всех арестовали, всех допрашивали, всех пытали. Кто-то сознался, кто-то – нет, кто-то сперва признал грех, потом отказался от показаний. Анну тоже арестовали, но она упиралась до последнего и ни в чем не призналась. Всего под подозрение попали 8 человек, из которых троих помиловали (видимо, доказательства оказались слабоваты), а пятерых казнили, то есть любовную связь с королевой сочли доказанной и подтвержденной. В том числе Джорджа Болейна и Марка Смитона (Марк, кстати, был единственным, кто сразу признался, показаний не менял и повторил свое признание даже перед эшафотом). Что касается инцеста с собственным братом, то тут доказательства не вызвали сомнения ни у одного из двадцати семи пэров, заседавших на судебном процессе. Видимо, эти доказательства выглядели более чем убедительно. Во время суда над Джорджем имел место эпизод, описанный Акройдом, в этом эпизоде есть предполагаемая составляющая, а есть подтвержденная документально. Предполагаемая часть состоит в том, что Анна Болейн когда-то написала в письме, адресованном жене Джорджа, что король не больно-то хорош в постели. Написала она это или нет – вопрос открытый, но данный факт попал в перечень обвинений (в этом месте начинается документально подтвержденная часть), и Джорджу Болейну во время судебного заседания передали бумагу, в которой излагались подробности случившегося и цитировалось то злосчастное письмо. Для ознакомления, так сказать. Джордж и ознакомился. Однако почему-то решил сделать это не только про себя, но и вслух. Взял да и зачитал цитату перед всеми: «Король не искусен в сношениях с женщиной и не отличается ни нравственностью, ни мужским достоинством». Строго говоря, цитата сомнительная. «Мужское достоинство» совсем необязательно должно означать именно то, о чем вы подумали; за этими словами вполне могут стоять чисто этические, поведенческие качества: благородство, милосердие к слабому, личное мужество и тому подобное. То же самое и со словосочетанием «сношения с женщинами»: в ту эпоху «сношение» означало не только то, что означает и сейчас, но и любой контакт, любое общение, переписку, например. И в письме, якобы написанном Анной Болейн жене брата, говорится, вполне возможно, всего лишь о том, что Генрих Восьмой не умеет строить тонкие отношения с женщинами, не понимает их психологии, а вовсе не о том, что он плохой любовник и ничтожен в сексе. Но тем не менее толкование толкованием, а понято это было определенным образом.