Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда - Марк Мэнсон Страница 40

Нас было не заткнуть. Джей-Эл протестовал, но мы победили его большинством голосов. В следующую пятницу мы полетели на Багамы… вдесятером.

Я никогда раньше не бывал на Багамах.

Когда мы прилетели, было солнечно и очень жарко. Багаж и оборудование застряли на таможне, так что мы двинули на пляж. Ромовый пунш и куриные наггетсы до заката, а потом казино — до рассвета. Как-то так и прошла первая неделя «записи» нашего нового альбома.

Мы арендовали студию на шесть недель, и платить приходилось независимо от того, пользуемся мы ей или нет. Наша первая сессия в студии — на девятый день — была больше похожа на вечеринку в клубе: Джефф диджеил, а мы обжимались с девчонками, ели и пили. Иногда я брал микрофон, но больше прикалывался, чем пытался сочинять новую музыку.

После той первой сессии Джей-Эл отвел нас с Джеффом в сторонку и предупредил, что у нас каждый день вылетает в трубу по 10 000 долларов, и если мы не начнем записываться, он прикроет лавочку. Мы оскорбились.

— Ты ничего не понимаешь в творчестве, — сказал я. — Атмосфера, люди — все это нужно нам для вдохновения.

— Точняк, Джей, — поддакнул Джефф. — Не перекрывай нам кислород.

— Дай нам заниматься нашим делом, а сам занимайся своим, — сказал я.

Джей-Эл очень медленно кивнул, как будто хотел сказать: ну ладно, я понял, что к чему.

Прошел месяц, наш «творческий процесс» сожрал пару сотен тысяч долларов, но мы так и не записали ни одной песни.

Я думаю, Джей-Эл был вправе сделать то, что сделал. Но тогда я был просто в шоке. Я бы с ним никогда так не поступил. Наверное, он почувствовал, что ситуация безнадежна, поэтому пошел на крайние меры.

Был вечер пятницы. В студию набилось человек двадцать: из Лос-Анджелеса нагрянула вся наша туса, чтобы помочь с «творческим процессом». Я выпил где-то пять бокалов ромового пунша и перешел с куриных наггетсов на вяленую курицу, черные бобы и рис. Наверное, было жарко, потому что я был без футболки.

Не важно, сколько тебе лет — от некоторых образов из детства по коже всегда бегут мурашки и желудок сжимается в комок. Я зажигал посреди студии Compass Point, когда дверь открылась. Вначале я увидел Джей-Эла, а потом…

Папуля.

Все замерли. Все, кто знал — поняли. Остальные почувствовали. Папуля спокойно окинул картину взглядом. Его старший сын — топлес. Комната — провоняла курицей и алкоголем. Телеса в купальниках — непотребно трясутся. Это мы так «работаем». Для папули это были Содом и Гоморра.

Он приказал:

— А ну-ка все свалили на хрен отсюда. Мне надо поговорить с Уиллом и Джеффом.

Мы приземлились в международном аэропорту Филадельфии в 2:38 ночи. Я проспал весь перелет. Не помню ни взлета, ни приземления. Почти уверен, что в медицине такое состояние называется «позорной комой». Джеймс «Джей-Эл» Ласситер наябедничал моему папе. Это было полное фиаско.

Зато через две недели наш третий альбом And in This Corner… был готов.

Папуля, который нагрянул в Compass Point как мрачный жнец, оценил наше поведение резко, но точно:

— Парни, вы просираете возможность, о которой большинство людей не может даже мечтать. Ваш проект финансирует крупная корпорация, а вы рассиживаете с девками в студии? Держите свои члены подальше от денег других людей. Можете заниматься какой угодно фигней, но только не на работе. Все хорошее когда-нибудь заканчивается.

И хотя багамская интервенция папули спасла нас от неизбежной катастрофы, наша лодка уже дала течь. Мы прожгли весь бюджет, поэтому быстренько сляпали вместе что смогли. У пластинки не было ни идеи, ни последовательности. Мы с Джеффом потеряли хватку.

Альбом был обречен с самого начала.