Арабский халифат. Золотой век ислама - Юлиус Велльхаузен Страница 40

Аль-Валиду I унаследовал его брат Сулейман, о правопреемстве которого уже позаботился Абдул-Малик, сделав его наследником престола после аль-Валида в джумаде ас-сани 86 года, то есть в конце февраля 715-го. Он следовал по пятам своего предшественника до такой степени, что осуществил его замысел и нанес мощный удар по византийской столице огромными силами, хотя и не добился особого успеха. Однако в другом отношении он был полной противоположностью своего предшественника; он был недоволен тем влиянием, которым аль-Валид позволил пользоваться аль-Хаджжаджу, и, видимо, даже в качестве наследника престола противостоял ему в этом вопросе. В 90 году Язид ибн аль-Мухаллаб бежал из тюрьмы аль-Хаджжаджа в Рамлу в Палестине, где у Сулеймана был свой двор. Сулейман предоставил ему защиту, выплатил крупную сумму, которую требовали от Язида, и так упорно ходатайствовал за него перед халифом, что халиф приказал аль-Хаджжаджу оставить Язида в покое. Девять месяцев Сулейман держал его при себе, полностью подпал под его влияние и позволил ему еще больше настроить себя против аль-Хаджжаджа. Но тот понимал, что творится; он поддерживал намерение аль-Валида передать трон по наследству своему собственному сыну и таким образом усилил ненависть Сулеймана к самому себе ^[125]. У аль-Хадж-жаджа были причины опасаться худшего в том случае, если Сулейман придет к власти, и его искренняя молитва, чтобы тот умер раньше аль-Валида, была услышана. Сулейман уже не мог причинить ему вреда, но мог лишь изливать свой гнев на его друзей и чиновников. Усман ибн Хайян аль-Мурри в Медине и Халид ибн Абдуллах аль-Касри в Мекке были смещены. Кутайба ибн Муслим, влиятельный наместник Хорасана, попытался предвосхитить угрожавшую ему участь. Полагаясь на свое триумфальное прошлое, он хотел было поднять восстание в своих войсках против нового халифа, но напрасно. Тамимиты, которых он оскорбил, обратились против него, и он сдался им, так как остальные не оказали ему помощи. Победитель Инда Мухаммед ибн Касим ас-Сакафи не бунтовал, хотя его сирийцы с готовностью пришли бы к нему на помощь; его привезли в Басит, продержали в тюрьме некоторое время и затем казнили.

Злейший враг аль-Хаджжаджа Язид ибн аль-Мухаллаб встал на его место. В этом заключается огромное различие между правлением Сулеймана и аль-Валида. Дози считает эту перемену следствием того, что два халифа занимали противоположные стороны относительно великих родовых партий, – аль-Валид стоял целиком за кайситов, а Сулейман, с другой стороны, склонялся к йеменцам. «В правление аль-Валида власть кайситов достигла зенита; когда он умер, вскоре последовало и их падение, и оно было ужасным». Язид ибн аль-Мухаллаб явно встал на сторону йеменской партии, к которой он в качестве аздита принадлежал, против кайситов. Аль-Хаджжадж, с другой стороны, был вынужден только из-за него, а до того из-за Ибн аль-Ашаса занять позицию противника йеменцев и до той поры поддерживать кайситов. В самом деле, с самого начала он не отрицал своего происхождения от сакифитов, которых можно было причислить к кайситам, и предпочитал выбирать окружение из круга своих знакомых. Но это было в порядке вещей, и из этого нельзя вывести обобщение и воспринимать как принцип кайситизма. Из того факта, что сами кайситы считали его своим, еще не следует, что он был лидером партии кайситов, ибо арабские роды пристраивались к любому влиятельному человеку, на родство с которым могли претендовать, пусть даже на самое дальнее. Причина, почему Абдул-Малик дал аль-Хаджжаджу его пост и почему аль-Валид сохранил его на этом посту, конечно же заключалась не в его склонности к кайситам – на самом деле он происходил из неизвестного рода, – а в его личных способностях. Его личность, а не племя придавала ему значение. Итак, Сулейман тогда направил свою ненависть против лично его и его личного влияния; и, кроме того, он вполне мог быть убежден, что аль-Хаджжадж не подходит для дела примирения иракцев, но, напротив, делает правление Омейядов еще более ненавистным для них, и низложил наместников аль-Хаджжаджа, потому что они были его ставленниками, а не из-за их склонности к кайситам. С другой стороны, йеменцы считали Халида аль-Касри своим. Кутайба принадлежал к нейтральному племени бахила. Его главными противниками в Хорасане были не йеменцы, а мудариты, тогда как в Сирии он пользовался расположением месопотамских кайситов, среди которых жило бану бахила. Муса ибн Нусайр в Испании был йеменцем. Якобы именно из-за этого к нему плохо относился аль-Валид I, но Сулейман относился к сыну гораздо хуже, чем аль-Валид к отцу, и это чрезвычайно неудобный факт для Дози и его последователей. В любом случае Сулейман не занимал такой явно пройеменской позиции, как Язид ибн аль-Мухаллаб. У нас нет сведений о том, что он даже в Сирии вставал на сторону йеменцев против кайситов. Он сожалел, что причинил вред сирийским кайситам своим отношением к Кутайбе. У него была та же мать, что и у его брата аль-Валида, – кайситка из племени абс; и он едва ли мог отрицать свое собственное кровное родство. Поляризация арабского мира из-за племенного дуализма тогда только начиналась; личная вражда между влиятельными людьми внесла в нее весьма значительный вклад. Мы не можем путать исторический итог как своего рода принцип с его доисторическими зачатками.

После смерти аль-Хаджжаджа Зунбиль из Систана более не платил дани и открыто показал, насколько ниже аль-Хаджжаджа он ставил его преемников. Иракцы снова свободно вздохнули, когда аль-Хаджжадж, а вскоре потом и аль-Валид умерли, но они вскоре обнаружили, что перемена чиновников не означает перемены системы. Язид, конечно, недолюбливал сторонников аль-Хаджжаджа, но в правительстве следовал тому же курсу. Он так же поселился в Басите и держал сирийскую армию в стране. Кроме того, он обнаружил, что не может внести изменений в систему налогообложения, из-за которой аль-Хаджжадж нажил себе ненависть арабов, если он хочет, чтобы доходы оставались на прежнем уровне. Однако, чтобы переложить ненависть с себя на чужие плечи, он попросил халифа освободить его от управления налогами и поручить это кому-нибудь другому. Это имело иной результат, нежели тот, которого он ожидал, ибо Сулейман тогда сделал независимым старого финансового чиновника аль-Хаджжаджа, который до той поры служил в казначействе, и поставил его во главе налоговой администрации ^[126]. Это был мавла из Систана Салих ибн Абдуррахман, тот самый человек, который сделал арабский письменным языком казначейства. В его распоряжении в Басите было 400 сирийских солдат, и он пользовался полной независимостью от Язида. Он категорически отказался брать из казны средства на оплату сумасбродных расходов Язида, и из-за этой скупости пребывание Язида в Ираке стало малоприятным. Язид сумел сделать так, чтобы ему передали и Хорасан и позволили поселиться в этой его старой провинции, где никто не мог подглядывать за его действиями ^[127]. Но он и там не получил того, на что рассчитывал, – любящий роскошь, тучный до бесформенности человек едва ли мог вынести сравнение с Кутайбой. Он пытался вытеснить его покорением Джурджана и Табаристана, но добился лишь незначительного успеха и, хвастливо преувеличив количество вывезенной оттуда добычи, предопределил свою плачевную участь.