Дочь Великого Петра - Николай Гейнце Страница 4
Дочь Великого Петра - Николай Гейнце читать онлайн бесплатно
— Даже очень хорошо, — поддержал Иван Иванович. — Но каким образом приведете вы в исполнение эту удачную мысль? Явитесь ли вы к ней среди бела дня, в гостиной, в то время, когда она, может быть, принимает гостей? Это будет недостойно таких порядочных людей, как вы, и месть будет чересчур сильна.
— Совершенно справедливо, — согласился князь Луговой. — Но я не так выразил свою мысль. Мы явимся тихонько вечером, пройдя в маленькую садовую калитку… Не так ли, Петр Игнатьевич?
— А если калитка будет заперта? — возразил Шувалов.
— Ключ обыкновенно дают нам и, без сомнения, попеременно. У кого ключ сегодня?
— У меня, — вздохнул Свиридов.
— А, теперь понятен ваш гнев! Когда же мы исполним наш план?
— Завтра вечером, князь, если вы не прочь. Мы войдем, когда княжна, верная своим привычкам, отошлет слуг, войдем так, как будто каждый из нас действует для самого себя лично, — украдкой, как двое влюбленных, желающих провести приятно время, тем более что все это совершенная правда.
— Хорошо, завтра.
— Если хотите, я зайду за вами, князь, — сказал Свиридов, — и мы отправимся вместе.
— Прекрасно.
Они ушли и на другой день вечером исполнили свой замысел.
Придя к садовой калитке и убедившись, что набережная совершенно пуста, они воспользовались ключом, отданным Свиридову, и проникли в сад. Ночь была довольно темна, но они знали дорогу, да и к тому же дом был в двух шагах. Боковая лестница вела от угла дома и позволяла его обитателям спускаться в сад, минуя парадную лестницу, выходящую на двор. Они направились к этой лестнице, как будто нарочно устроенной для подобного рода таинственных и любовных приключений. Они поднялись наверх. Лестница была настолько широка, что позволяла идти обоим рядом.
Вскоре они очутились в маленькой передней, хорошо им знакомой, которая была рядом с будуаром княжны Полторацкой. Из этого будуара доносились до них голоса. Они толкнули друг друга и тихо приблизились к двери. Дверь будуара наполовину была стеклянная, но занавесь из двойной материи скрывала ее вполне. Эта занавесь не была, однако, настолько толста, чтобы нельзя было слышать, что говорят в другой комнате.
И действительно, самые нежные уверения в любви и самые страстные ответы на них ясно доказывали присутствие влюбленной пары, воспользовавшейся минутным уединением и тишиной в доме. Увлекательный голос княжны преобладал в этом сентиментальном дуэте. Свиридов и князь Луговой взглянули друг на друга и обменялись следующими фразами:
— С кем она может быть?
— Необходимо узнать; отдерни занавес.
Сказано — сделано. То, что они увидели в приподнятый край портьеры, заставило их сдавленным шепотом воскликнуть в один голос:
— Вот оно что!
Княжна Людмила Васильевна сидела на коленях у красивого брюнета, расточала ему и получала от него самые нежные ласки. Они молча опустили занавес и молча удалились из комнаты и из сада, оставив ключ в замке калитки. Когда на другой день распространились слухи о трагической смерти княжны Полторацкой, первой мыслью князя Лугового и Свиридова было заявить по начальству о их ночном визите в дом покойной. Они зашли посоветоваться к Ивану Ивановичу Шувалову. Не успели они, однако, начать свой рассказ, как «любимец императрицы» перебил их.
— Ее величество, — сказал он, — очень сожалеет, что молодая так рано и так безвременно покончила с собой.
— Покончила с собой! — воскликнули в один голос князь Луговой и Свиридов. — Но ведь…
Шувалов перебил их и продолжал:
— Ее величество сегодня часа два беседовала с близким к покойной человеком…
Иван Иванович назвал лицо, которое Луговой и Свиридов видели в роковую ночь в будуаре княжны Полторацкой. Последние переглянулись.
— Впечатление беседы, — говорил между тем Иван Иванович, — для него было очень тяжелое… Все заметили, что за эти проведенные с глазу на глаз с ее величеством часы у него появилась седина на висках. Завтра утром он уезжает в действующую армию.
Две Анны Иоанновны
В один из ноябрьских вечеров 1740 года в уютной и роскошно меблированной комнате внутренней части дворца в Летнем саду, отведенной для жительства любимой фрейлины императрицы Анны Иоанновны, Якобины Менгден, в резном вычурного фасона кресле сидела в задумчивости ее прекрасная обитательница.
Этот дворец Анны Иоанновны был построен в 1731 году на месте сломанной деревянной залы для торжеств, сооруженной при Екатерине I по случаю бракосочетания великой княжны Анны Петровны с герцогом Голштинским. Находился он на месте нынешней решетки Летнего сада, выходящей на набережную Невы.
Дворец был одноэтажный, но очень обширный и отличался чрезвычайно богатым убранством, которое можно было видеть сквозь зеркальные стекла окон, бывших в то время большою редкостью.
Фрейлина Якобина Менгден была высокая, стройная девушка с пышно, по моде того времени, причесанными белокурыми волосами, окаймлявшими красивое и выразительное лицо с правильными чертами; нежный румянец на матовой белой коже придавал этому лицу какое-то детское и несколько кукольное выражение, но синие глаза, загоравшиеся порой мимолетным огоньком, а порой заволакивавшиеся дымкой грусти, и чуть заметные складочки у висков говорили иное.
Они указывали, что их обладательница, несмотря на свой юный возраст — ей шел двадцать второй год, хотя на вид можно было дать не более восемнадцати — относилась к жизни далеко не с девическою наивностью. Сидевшая была одета в глубокий траур с широкими плерезами. Прекрасные глаза носили следы многодневных слез. Слезы, частью искренние, частью притворные, были делом всех не только живущих во дворце, но и более или менее близких к его сферам в описываемые нами дни. Надо заметить, впрочем, что слезы фрейлины покойной императрицы принадлежали к числу искренних. Она не только оплакивала свою действительно любимую благодетельницу-царицу, но со смертью ее чувствовала, что судьба ее, еще недавно улыбавшаяся ей радужной улыбкой, день ото дня задергивается дымкой грустной неизвестности.
На маленьком столике, стоявшем у кресла, на котором сидела Якобина Менгден, лежало открытое, только что прочтенное письмо от ее сводной сестры, Станиславы Лысенко. В нем последняя жаловалась на своего мужа и просила защиты у «сильной при дворе» сестры.
— «Сильной при дворе…» — с горькой улыбкой повторила Якобина фразу. — Сестра не знает, что произошло здесь в течение месяца с небольшим. Приди письмо это ранее, когда была жива государыня или когда правил государством «герцог», по-отечески относившийся к ней… О, тогда бы, конечно, она не дала бы в обиду Станиславу… Что она такое теперь?.. Фрейлина покойной и даже опальной после смерти царицы… Она бессильна сделать что-нибудь даже для себя… а не только для других… Вот ей советуют обратиться к цесаревне… Говорят, впрочем, что ее судьбой хочет заняться правительница… Но все это говорят… А она сидит безвыходно у себя в комнате. О ней все забыли среди придворных треволнений, пережитых окружающими за этот месяц с небольшим…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments