От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров Страница 4

За переломным 1917 годом наступил следующий. И в рамках логики политической борьбы, начиная с 1918 г., химоружие России нашло иные цели. С решения внешних военных задач оно было обращено на внутренние: химоружие перешло во вновь созданную Красную армию, где и продолжило свою боевую службу. К военно-химическим проблемам, в том числе к инвентаризации унаследованных запасов химоружия, армия обратилась вскоре же после своего организационного оформления в начале 1918 г. Впрочем, в силу военных обстоятельств деятельность этой службы началась не совсем по ожидаемому сценарию, поскольку положение на фронтах тогда было отчаянным.

Дело в том, что 23 февраля 1918 г. молодая Красная армия вовсе не давала решительного отпора немецким оккупантам под Псковом и Нарвой, как учили многие поколения советских людей «Краткий курс истории ВКП(б)» и лично товарищ И. В. Сталин-Джугашвили (1879–1953). Реальные события были противоположны. 23 февраля 1918 г. ВЦИК под председательством Я. М. Свердлова (1885–1919) принял продиктованные Германией условия безоговорочной капитуляции («похабный мир» в Бресте). Утром 24 февраля глава советского правительства В. И. Ульянов-Ленин (1870–1924) передал это решение в Берлин. Аналогичные события происходили и на фронте. 23 февраля 1918 г. большевики объявили Псков на осадном положении, но защищать его не стали и 24 февраля без боя сдали немецкому отряду численностью не более 200 человек. В тот же день пали Юрьев и Ревель (ныне — Тарту и Таллин). А 4 марта немецкий отряд без боя занял брошенную большевиками Нарву. У новой власти были иные заботы. Вечером 10 марта поезд с В. И. Лениным и другими руководителями покинул Петроград и двинулся по железной дороге в Москву. В общем, несгибаемым марксистам-ленинцам было о чем поговорить на VII съезде РКП(б), состоявшемся в марте. Неудивительно, что 29 мая 1918 г. появился декрет ВЦИК «О принудительном наборе в Рабоче-крестьянскую Красную армию».

Именно в те дни стало ясно, что без военно-химического органа вновь созданной Красной армии не обойтись. И 16 мая 1918 г. народный комиссариат по военным делам утвердил постановление своего Военно-хозяйственного совета о расформировании двух органов военно-химической службы старой армии России — Химического комитета и Комиссии по изысканию и заготовлению ОВ и зажигательных средств. Вместо них был образован один орган — IX (химический) отдел Артиллерийского комитета (Арткома) ГАУ новой, Красной армии [122]. Однако при оставлении в армии чисто артиллерийской части военно-химического дела не была забыта и производственная сторона работы по химическому вооружению. Теперь эта деятельность осуществлялась в рамках нового хозяйственного органа — Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), где и продолжили свою активность оставшиеся на своих местах уполномоченные старого Химкома на гражданских предприятиях. А при научно-техническом отделе ВСНХ впоследствии была создана специальная Комиссия по газовому и противогазовому делу. Задачи IX отдела включали, среди прочего, наблюдение за безопасным сохранением запасов артхимснарядов и самих ОВ, выбор образцов средств газовой борьбы (так в те годы именовалась химическая война) и их заготовку, подготовку для промышленности мобилизационных планов с целью снабжения армии необходимыми средствами ведения химической войны [122]. Постановление Военно-хозяйственного совета было канонизировано 26 мая 1918 г. опубликованием в «Известиях ВЦИК советов». Что до руководства вновь образованным органом управления военно-химическими делами, то новаций не случилось. Хотя армия была новая, химическое дело для революционных «кухарок» было еще более новым. Поэтому принципиальных изменений в кадрах образованной службы не произошло, и руководителем IX (химического) отдела Арткома Красной армии был назначен проф. А. А. Дзержкович — полковник Российской армии и профессиональный инженер-артиллерист.

Так день 16 мая 1918 г. стал днем рождения и военно-химической службы, и химических войск Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). И заниматься эта служба начала в первую очередь выбором и заготовкой средств ведения химической войны, а не только учетом и хранением военно-химического имущества, оставшегося от старой армии, как обычно пишут пропагандисты [32].

За демонстрацией активности вновь образованной службы дело не стало. Уже 10 августа 1918 г. состоялся доклад начальника ГАУ РККА главному начальнику снабжения Военного министерства РФСР о состоянии дел в области газовой борьбы [120]. Он был связан с решением наркома по военным делам тех дней 26-летнего большевика Э. М. Склянского (1892–1925) о восстановлении и развитии деятельности технических артиллерийских заведений. Среди прочего молодому руководителю, который еще только начинал свой шестилетний путь курирования военно-химического дела, были доложены некоторые сведения о реальном положении дел. Считалось, что на тот момент на артиллерийских складах страны хранилось около 270 тыс. химических снарядов в Москве и 125 тыс. в Тамбове, а на отделении Центрального склада УС (ЦЕНТРУС) в Очакове (тогда это были окрестности Москвы) имелось примерно 57 тыс. пудов ОВ в 32 726 баллонах [120]. Однако IX отдел Арткома ГАУ РККА не ограничился лишь инвентаризацией царского военно-химического наследия, а начал осуществлять активные практические действия, касающиеся и испытаний нового химоружия, и организации в новой армии всей военно-химической службы [145, 294, 459].

И хотя 5 сентября 1918 г. декретом советской власти был объявлен «красный террор» и Г. Е. Зиновьев (Радомысльский-Апфельбаум, 1883–1936) призвал «разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему, прямо на улице» (только за сентябрь 1918 г. было расстреляно 2600 человек), артиллерийская военно-химическая интеллигенция еще ничего не боялась. И она наращивала свою активность. Именно в рамках той активности 26 сентября 1918 г. IX отдел решил организовать в районе деревни Кузьминки (недалеко от Москвы) первый полигон для проведения полевых испытаний химоружия — Опытный газовый полигон (ОГП) Арткома Красной армии. Задача — проведение «опытов полевого характера с целью испытания и изучения ядовитых и удушающих веществ, применяемых для выпуска из баллонов, и для снаряжения химических снарядов». Были и другие задачи: «практическое ознакомление курсантов инструкторских курсов с приемами газовой борьбы», а также «окуривание войсковых частей» [145]. Практика тех дней была такова, что решение Военно-законодательного совета на сей счет появилось лишь 15 ноября 1918 г. («разрешить ГАУ организовать опытный газовый полигон»), а утверждено заместителем председателя Революционного военного совета Республики (РВСР) Э. М. Склянским (в прежней жизни — врачом) оно было лишь 28 ноября, после чего и обрело силу закона [145].