Три карты усатой княгини - Владислав Петров Страница 4

Версия первая, поэтическая. Никто ничего не успел понять. Расставив верных людей у ворот, он прошел в ее покои. Она не знала о цели его приезда, не ожидала его и даже, может быть, почти забыла о нем — или заставила себя забыть, — но, едва взглянув в его глаза и перемолвившись с ним несколькими словами, быстро оделась. Еще несколько минут, и они уже мчались в карете. Многочисленная челядь и соглядатаи опомнились с опозданием, и погоня вернулась ни с чем. А они прибыли в его дом и тотчас отправились в домовую церковь, где не то угрозами, не то посулами он уговорил священника обвенчать их.

Версия вторая, прозаическая, но с элементами поэзии, — именно она упоминается в исторических трудах. Он похитил ее на королевской охоте. Только происшедшее вряд ли можно назвать похищением, поскольку она знала обо всем заранее, сама направила коня в условленное место, где он в нетерпении поджидал ее, и они помчались быстрее ветра. Хватились ее слишком поздно, но это не имело никакого значения — погоня им не грозила, ведь их роман был секретом Полишинеля.

Версия третья, прозаическая. Она неспешно собрала вещи, несколько раз самолично проверив, все ли упаковано в сундуки, взяла с собой верных слуг и просто переехала к нему (впрочем, историки все равно называют это побегом). И обвенчались они не сразу, а несколько месяцев спустя, уже в следующем году, и не пришлось уговаривать священника, и из венчания не делали тайну, и все обставили, насколько это было возможно в их ситуации, торжественно.

Первые две версии — типичные, много раз обыгранные в мировой литературе романтические сюжеты. Третья версия, несмотря на свою прозаичность, отсутствие погонь, похищений и растянутость действия во времени, претендует на оригинальность. Дело в том, что он был женат и, не имея возможности получить развод, но ведя ее под венец, становился двоеженцем, и она знала об этом и соглашалась на брак, который по законам любой страны — что ее родины, что его — не мог быть признан действительным. Но любовь оказалась сильнее — ведь она, как сообщает французская хроника, «питала исключительное расположение» к своему венчанному, но тем не менее незаконному мужу.

Действующие лица этой истории — граф Рауль де Крепи де Валуа, потомок Карла Великого, один из знатнейших французских вельмож, и Анна Русская, дочь Ярослава Мудрого и внучка первого шведского короля Олафа Шётконунга, вдовствующая королева Франции и опекунша малолетнего сына-короля Филиппа, красавица с волосами, по преданию, цвета золота. Места действия — город Санлис в сорока километрах к северу от Парижа (впрочем, в те времена в Санлисе располагалась резиденция французских королей, а Париж был захудалой деревней в сорока километрах к югу от Санлиса) и замок Мондилье, принадлежавший графу Раулю. На дворе стоял XI век, а если точнее — обвенчались граф Рауль и Анна Русская в 1063 году.

Как тяжело, наверное, было Анне решиться на этот поступок. Всего два года, как умер король Генрих I. Она только-только привыкла к роли вдовы. Покойного мужа-короля она увидела впервые едва ли не перед самым венцом, в Реймсе, где 19 мая 1051 года и состоялось бракосочетание. Он предстал перед юной невестой значительным, склонным к полноте стариком. По понятиям того времени Генрих и в самом деле считался мужчиной в возрасте — ему перевалило за сорок, и он был чуть ли не втрое старше Анны, которой по одним данным ко дню свадьбы исполнилось пятнадцать, по другим — семнадцать лет. Она вряд ли любила своего мужа, но с ним было надежно — король, человек суровый, но справедливый, умело ограждал свою русскую жену от любых неприятностей.

^{Анна Ярославна. С гравюры XVII века}

Генрих, до которого, по словам средневековых хронистов, «дошла слава о прелестях принцессы, дочери короля Руси», сватался к Анне дважды — первый раз в 1044 году, когда она была еще совсем девочкой, но получил отказ. Причиной отказа, впрочем, стал не юный возраст предполагаемой невесты, а политические устремления Ярослава Мудрого, желавшего в то время, как сообщает немецкий хронист Ламберт Ашафенбургский, выдать Анну за немецкого короля, звавшегося, по совпадению, тоже Генрихом.