Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии - Елена Первушина Страница 4

В январе 1685 года Софья основала в Москве Славяно-греко-российскую академию. Поэт Сильвестр Медведев приветствовал это начинание: в своих стихах он воздает хвалу царевне за то, что та «благоволила нам свет наук явити». А побывавшие в Москве иезуиты дивятся тому, что царевна нисколько не чуждается латинского Запада. Одновременно с этим Софья, разумеется, оказывала всемерную поддержку официальной православной церкви и жестоко преследовала раскольников.

* * *

Но цари-наследники подрастали. Софья, естественно, отдавала предпочтение своему родному брату, Ивану Алексеевичу. В 1684 году она женила его на первой красавице двора — Прасковье Федоровне Салтыковой, надеясь закрепить власть Милославских рождением наследника. Однако у царя Ивана и Прасковьи рождались только девочки. Старшие, Мария и Федосия, умерли во младенчестве, а младшие, Анна, Екатерина и Прасковья, — это те самые «его величества племянницы», которые в 1725 году пойдут за гробом Петра следом за его дочерьми.

Но Наталья Кирилловна не собиралась уступать без боя. По словам историка профессора Е. Ф. Шмурло, «за царскую корону ухватились обе женщины: одна для сына, другая для брата, с тем лишь разве различием, что одна по чувству материнскому желала видеть эту корону на голове сына ради интересов сына же; другая в брате видела орудие интересов личных… В сущности, обе стороны стоили одна другой. И если Софья очутилась в рядах нападающих, то ведь там, где идет борьба, надо же кому-нибудь нападать и кому-нибудь защищаться».

Евдокия Федоровна Лопухина.

Наталья Кирилловна поспешила выбрать невесту и для Петра. Ею стала Евдокия Федоровна Лопухина. Свадьбу сыграли в феврале 1689 года.

«Род же их, Лопухиных, был из шляхетства среднего, токмо на площади знатного, для того, что в делех непрестанно обращалися по своей квалиты знатных, а особливо по старому обыкновению были причтены за умных людей их роду, понеже были знающие в приказных делех, или, просто назвать, ябедники, — пишет князь Борис Куракин, в своем сочинении «Гистория о царе Петре Алексеевичей — Род же их был весьма людный, так что чрез ту притчину супружества, ко двору царского величества было введено мужеского полу и женского более тридцати персон. И так оный род с начала самого своего времени так несчастлив, что того ж часу все возненавидели и почали рассуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и всем государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы, и все им зла искали или опасность от них имели.

О характере принципиальных их персон описать, что были люди злые, скупые, ябедники, умом самых низких и не знающие нимало во обхождении дворовом, ниже политики б оный знали…

Правда, сначала любовь между ими, царем Петром и супругою его, была изрядная, но продолжилася токмо разве год. Но потом пресеклась, к тому ж царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великие дела, которые были уже явны на весь свет, как впредь и гистории увидишь».

* * *

Молодая царица вскоре забеременела (в 1690 г. она родит сына — царевича Алексея). Петр, вероятно, не желая играть с судьбой в чет-нечет, решил взять власть в свои руки. Тем более что Софья постоянно пыталась приучить народ и бояр к той мысли, что именно она является законной правительницей Руси. Она давала аудиенции послам; она, подобно царям, допускала митрополитов к руке; она отмечала торжественными богослужениями 17 сентября, день своего тезоименитства; она совершала торжественный выход в храм и занимала там особое место. В 1684 году Софья повелела чеканить свое лицо на монетах и медалях, в 1685 году воздвигла себе новый каменный дворец, а с 1686 года официально приняла титул самодержицы.

8 июля 1689 года назначили крестный ход из Кремля в Казанский собор в память освобождения Москвы от поляков. Царь Петр прилюдно заявил сестре, что она не должна принимать участия в процессии, когда же Софья не пожелала его слушать, разгневанный Петр уехал в Коломенское. Царевна, опасаясь за свою власть и жизнь, решила снова обратиться к стрельцам, но те выказали мало воодушевления. Меж тем отношения между братом и сестрой продолжали накаляться.

В ночь на 7 августа Софья заперлась в Кремле и собрала под ружьем до 700 стрельцов. Напуганный Петр той же ночью уехал из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь, где было собрано тайное ополчение, к которому присоединились солдаты и некоторые стрельцы. На сторону Петра перешел царь Иван. Петр писал старшему брату: «Теперь, государь братец, настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли есми в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быти не изволяем… Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас!».

Софье отправили прямой запрос, чего ради она собирала ночью стрельцов. Она ответила, что эти войска должны были сопровождать ее в богомолье. В свою очередь, Софья послала к Петру князя Троекурова убеждать его вернуться, — царь наотрез отказался. Тогда царевна сама двинулась к Троице, думая уладить дело путем личного свидания с братом. Но послы Петра встретили ее и потребовали, чтобы она вернулась обратно, угрожая применить силу. Дорога от Воздвиженского, где находилась Софья, до Троицы лежит под огнем монастырских пушек; царевне оставалось только вернуться, горько жалуясь на свою неудачу оставшимся ей верными старым стрельцам. А в Москву уже явились сторонники Петра, требуя, чтобы им выдали приближенных Софьи. Особенную их ненависть вызывал начальник стрелецкого приказа Федор Шакловитый. Того же требовали у царевны и пока еще верные ей стрельцы, говоря о том, что пора прекратить смуту. Царевна отказалась выдать верного своего слугу и одного из лучших друзей, убеждая их, что злые люди хотят рассорить ее с братом и обвиняют Шакловитого из зависти к его безупречной службе. Она напомнила им, что управляла государством семь лет, приняв правление в смутное время, восстановила мир, поддерживала христианскую веру, защищала и укрепляла границы. Она поила их вином и водкой и умоляла остаться верными ей. Но стрельцы стали грозить ей мятежом. Обливаясь слезами, царевна поспешила приготовить Шакловитого к смерти; его причастили, и Софья своими руками отдала его стрельцам. Его отвезли к Петру, допрашивали, пытали, а позже отрубили голову.

7 сентября издан указ об исключении имени царевны Софии из титула. Молодые цари заточили бывшую регентшу в Новодевичий монастырь, казнив ее приближенных.

* * *

Софье напомнила о себе в 1698 году, во время необычайного для русских людей путешествия царя Петра за границу. По Москве пошли слухи, что царевна говорила, будто Петр I не является ее братом, что в Европе его подменили. Выведенные из терпения действительно тяжелыми условиями службы, четыре стрелецких полка на пути из Азова к западной границе возмутились, подстрекаемые сподвижниками Софьи. Но мятежников разгромили под Воскресенским монастырем. Царь Петр сам учинил допрос сестры, и та наотрез отказалась от всякого участия в мятеже. Легенда гласит, что, выходя из кельи Софьи, царь произнес с сожалением: «Умна, зла, могла бы быть правой рукой». Но даже если эта легенда правдива, то, несмотря на невольное уважение, выказанное сестре, Петр все равно повесил 195 человек под окнами Новодевичьего монастыря и не позволял снимать трупы на протяжении 5 месяцев.