Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе - Джон Брехэм Страница 4

– Мы будем над Рингкёбинг-фьордом через двадцать минут.

Информация Дона была ободряющей, поскольку как раз в этом месте мы хотели пересечь западное побережье Ютландии. Только над Северным морем мы могли расслабиться. Радиус действий немецких истребителей не позволял им следовать за нами.

Возможно, наша малозначимая атака сделала меня самонадеянным. Слой облаков выглядел хорошо, хотя располагался немного выше, чем хотелось бы, однако никто теперь в нас не стрелял, и в поле зрения не попадало никаких недружественных самолетов. Мы почти покинули оккупированную врагом территорию, летели над прекрасной, мирной датской сельской местностью. Показался узкий фьорд с полосой песчаных дюн, отделяющей его от серого Северного моря.

Я обдумывал эту безрезультатную экскурсию. В следующий раз мы планировали совершить подобный рейд к Норвегии, где можно хорошо поживиться. Мои размышления прервало тревожное сообщение:

– Два истребителя подходят с задней полусферы.

– Проклятье. Как далеко, Дон?

Прежде чем он ответил, я бросил быстрый взгляд через плечо и увидел их в полутора километрах. Они быстро приближались. Я был так близко к земле, что не мог спикировать, чтобы быстро набрать скорость, поэтому передвинул рычаги секторов газа до отказа вперед. Нам оставалось подождать несколько драгоценных секунд, пока самолет не ускорится. Почему я выполнял полет на скорости 390 км/ч, не знаю. Мы должны были покидать вражескую территорию со скоростью 480 км/ч, и, поскольку наша максимальная скорость была почти такой же, как у «Фокке-Вульфа-190» и «Мессершмита-109», сомнительно, чтобы кто-то из них перехватил нас. Отстегнув привязные ремни, Дон теперь стоял на коленях, глядя назад. Так он мог сообщать мне точную информацию о дистанции и положении противника, которого мы идентифицировали как два «Фокке-Вульфа-190». Как только мы набрали скорость 450 км/ч, я резко взял штурвал на себя, направляя «мосси» почти вертикально к облакам, хорошо зная, что, если не смогу уйти в их тонкий слой, наши шансы на спасение будут невелики. Преследуй нас только один истребитель, мы, вероятно, смогли бы обороняться, как делали в прошлом. Два же самолета меняли дело. Было лишь вопросом времени, когда один из них загонит нас в позицию, в которой второй истребитель выпустит убийственную очередь.

Пара «фокке-вульфов» теперь разошлась, один находился приблизительно в 400 м перед другим.

– Внимание, Боб, этот ублюдок примерно на дальности огня.

В ходе почти вертикального набора высоты «мосси» постепенно терял скорость, тем не менее, спасительные облака все еще в 600 м выше нас, намного выше, чем я думал. Я прекратил подъем и в тот же самый момент начал крутой левый вираж, уперев штурвал в живот. В глазах все потемнело, так как под действием перегрузки кровь отлила от головы к ногам. Это мгновение спасло нас, поскольку гунн не мог следовать за нами на крутом вираже. Как только он оторвался, я перешел в вираж в противоположном направлении, тем временем этот «фокке-вульф» ушел вверх, и, сделав разворот на горке, зашел ко мне спереди. Мы теперь были на высоте 600 м над Ютландией, но, сконцентрировавшись на одном, я совсем забыл о втором истребителе. Это была ошибка, о которой всегда предупреждают молодых пилотов, и теперь, имея четырехлетний боевой опыт, я все же сделал ее. Первый «фокке-вульф» быстро приближался, и внезапно я увидел зловещие мерцающие вспышки в его носовой части и на крыльях, когда он открыл огонь из пушек и пулеметов. Казалось, он не мог промахнуться, но, к моему изумлению, попаданий не было, и я даже забыл нажать на спуск своего собственного оружия, когда он на мгновение заполнил мой прицел. Но теперь уже было поздно. Я это понял, услышав тревожный голос Дона и уголком глаза увидев второй «фокке-вульф», стремительно приближавшийся справа снизу. Я начал отчаянный разворот в его сторону, одновременно набирая высоту, чтобы как можно сильнее затруднить ему прицеливание, но было слишком поздно. Во время моего энергичного маневра «мосси» потерял скорость, и, когда моя правая плоскость опустилась, самолет задрожал от попаданий 30-мм снарядов и пуль. «Фокке-вульф» был так близко, что вся его носовая часть, казалось, утопала в огне, когда стреляли пушки. У меня во рту пересохло. Левые двигатель и крыло загорелись, и я в любую минуту ожидал взрыва, который предаст нас забвению. Опустив нос, мы, казалось, вертикально пикировали в Северное море. В этот момент другая очередь разнесла на части приборную доску и боковые панели фонаря. Я так никогда и не понял, почему пули не нашли Дона или меня.

Я не забыл сказать Дону: «Отлично, нас достали». Я не знал, как выйти из пикирования прежде, чем мы разобьемся. Даже понимая, что мы погибнем, я больше не испытывал страха. Лишь испытал беспокойство о своей семье, поскольку в это мимолетное мгновение она занимала все мои мысли. Возможно, это побудило меня предпринять энергичную попытку спасти нас. Я изо всех сил потянул штурвал на себя, каким-то чудом самолет отреагировал и начал выходить из смертельного пике. Мы выровнялись уже над самой водой, летя параллельно побережью приблизительно в 200 м от берега. Выключив левый двигатель, я велел Дону зафлюгировать винт, чтобы уменьшить тормозящий эффект от его медленно вращавшихся лопастей. От волнения он нажал не на тот тумблер и едва не остановил наш исправный двигатель. К счастью, я вовремя увидел это и, отбросив его руку, исправил ошибку. Одновременно я включил встроенный огнетушитель левого двигателя, надеясь сбить пламя. Но оно уже стало слишком сильным и продолжало держаться. В эти короткие секунды я обнаружил, что мы еще частично сохранили управление и можем держаться в 100 м над берегом. В этот момент Дон сообщил:

– Они снова появились.

Взглянув через плечо, я увидел противника, приближающегося сверху сзади, чтобы добить нас. Снова раздался шум, когда снаряды врезались в мой добрый старый «мосси».

– Сбрось верхний люк! Сажусь на вынужденную на пляже! – закричал я.

Я знал, что в воздухе нет спасения и наш единственный шанс на выживание – посадка парашютированием на песчаном берегу, при том условии, что наш изрядно поврежденный самолет не взорвется при ударе.

Я убрал газ исправного двигателя, когда Дон сбросил верхний люк, пролетевший в воздушном потоке над нашим хвостом. Я даже не без энтузиазма подумал, что он попадет в одного из наших преследователей, но такого чуда не произошло. Наша скорость постепенно падала, и, когда мы готовились сесть «на живот», оба истребителя пролетели приблизительно в 8 м над нами. На секунду я получил шанс на одну быструю победу, чтобы отомстить за себя. Мне нужно было только слегка потянуть на себя штурвал и нажать на спуск оружия, но я был настолько поглощен посадкой на неровном песчаном берегу, что эта мысль лишь промелькнула у меня в голове. Так или иначе, это было безнадежное дело. Удар о землю яростно вдавил нам в плечи привязные ремни. Подскок в воздух, затем снова удар на скорости 240 км/ч. Я не мог выпустить шасси, поскольку самолет конечно же сразу перевернулся бы на спину, когда его колеса увязли в мягком песке. А с убранными шасси мы проскользили по песку и быстро остановились. В воде было только одно крыло, остальная часть самолета находилась на берегу. Невзирая на полученные порезы и ушибы, Дон выбил ногой боковую дверцу кабины, в то время как я выбрался через верхний люк.