Взятие Смоленска и битва под Оршей 1514 год - Алексей Лобин Страница 4

В январе 1513 г., когда были установлены артиллерийские батареи, началась первая осада Смоленска. Уже под Смоленском войско Василия Ивановича пополнили военные специалисты, нанятые X. Шляйницем в Европе. На этот раз приказ Сигизмунда, запрещающий пропускать военные отряды, отправляющиеся в «Московию», запоздал. В письме от 21 февраля 1513 г. король отмечал, что европейские пехотинцы-наемники продвигались через Ливонию беспрепятственно ^[26]. В «Хронике» М. Стрыйковского говорится не только о пехотинцах: «Глинский Михаил послал немца Шлейница к силезцам, чехам и немцам, которые за деньги очень много всадников и кнехтов наняли, и до Москвы через Лифлянты препроводили» ^[27].

4 декабря 1512 г., когда русские отряды были уже под Смоленском, к Менгли-Гирею было отправлено посольство в составе Станислава Скиндеры и Яцка Ратомского. Послы везли 15 000 злотых — «упоминки» хану в соответствии с договором ^[28].

К началу 1513 г. со стороны ВКЛ рассматривался вариант привлечения к союзу Ливонского ордена. 13 февраля магистр фон Плеттенберг получил первые предварительные известия, «что король Польский намерен просить помощи от Ордена против москвитян» ^[29]. Но переговоры с ливонцами так и не состоялись. Также ничем закончились и переговоры с тевтонцами. В первые два года своего правления гроссмейстер Тевтонского ордена Альбрехт Бранденбургский не имел прямых контактов с Москвой. По условиям Второго Торуньского мира ^[30] гроссмейстер являлся вассалом польского короля и, следовательно, должен был оказывать ему посильную помощь в войне с врагами. Когда началась Смоленская война, то Сигизмунд не преминул напомнить своему племяннику об обязанностях вассала. Гроссмейстер отказывался предоставить помощь под разными предлогами. Не только личная неприязнь к своему дяде, но и жесткая позиция императора Максимилиана повлияла на отрицательное решение Альбрехта. Еще по результатам осеннего Петроковского съезда 1511 г. гроссмейстер и польский король подтверждали соглашения о совместных действиях против врагов, а также о неправомочности императора отменять пункты подписанного ими договора. Неудивительно, что, когда имперские агенты в Кенигсберге доложили Максимилиану о Петроковском соглашении, его январский указ великому магистру был выдержан в резких тонах: «сей трактат Петроковский нам несет явный вред, а вашему ордену полное разорение… А посему повелеваем… ни под какими предлогами не принимать к исполнению пункты трактата и секретного соглашения…» ^[31]. Но буквально через несколько дней после того, как орденская канцелярия получила этот императорский указ, его копию уже читал Сигизмунд: польские агенты в Пруссии позаботились скопировать документ и доставить копию в Краков.

Гроссмейстер Тевтонского ордена явно не торопился (да и, судя по всему, не собирался) оказывать помощь польскому королю. Если 4 марта гроссмейстер заверял, что король получит требуемую помощь против «московитов», как только решение о ней будет принято прелатами и местность после весенней распутицы будет пригодна для прохода войск, то 13 марта он в очередной раз информировал Сигизмунда о том, что созывает Ландтаг, на котором будет решаться вопрос помощи против «московитов» ^[32].

Что же происходило на смоленском театре? Навстречу московскому войску не вышла ни одна хоругвь. Король в это время был в Польше, где он и узнал от воеводы Новогрудского Ольбрахта Гаштольда о начале боевых действий. Мероприятия по сбору войска явно запоздали. Великий князь Литовский Сигизмунд писал своему брату, венгерскому королю: «Мы узнали, что этот нечестный враг в нарушение договора вторгся в наше Великое княжество и осадил крепости, в том числе замок Смоленск, большими армиями; на праздник Богоявления ^[33] он пытался штурмовать замок Смоленск, и его сто сорок бомбард метали камни» ^[34].

Весьма интересна и показательна запись переговоров в Вендене в феврале 1513 г. между представителями Литвы и Ливонии из-за начавшегося вторжения русских. В заявлении литовской стороны содержится фактически сводка положения дел в начавшейся войне. По словам представителей, московский князь «несколько недель тому назад послал двух братьев, князей Георгия и Андрея, со своими предводителями, с большими артиллерийскими орудиями и другими осадными машинами под его королевского величества замок, вышеупомянутый Смоленск, чтобы захватить его и владеть им. Другие предводители (с войсками) направлены в города Полоцк, Витебск, Мстиславль, Оршу и многие другие замки и творят в тех областях огнем и мечом великое насилие…» ^[35]. Во имя христианской веры, говорили польсколитовские делегаты, все совместно должны выступить против схизматиков и тем самым предотвратить возможный захват неприятелем указанных городов. В ответе ливонская сторона согласилась с тем, что «московиты» действуют вероломно, однако в вопросах военной помощи против них была, как и следовало ожидать, весьма уклончива. Правда, ливонская сторона пообещала, что комтуры всех пограничных крепостей сосредоточат имеющиеся силы на границе с русскими для демонстрации силы ^[36].

Под Смоленском русские стояли «6 недель», после чего Василий Иванович решил попытать судьбы приступом. Для ночного штурма сформировали команду из пехотинцев-пищальников во главе с сотником Хорузой. В псковских летописях этот момент описан следующим образом: «и князь великий дал Хорузе сотнику, псковским пищальником с товарищи, 3 бочки пива да 3 бочки меду». Указание на количество хмельных напитков очень важно для вычисления того, сколько человек могло принимать участие в атаке городских стен. Большая бочка вмещала тогда до 40 ведер (492 л). Следовательно, воинам было выдано по 120 ведер того и другого напитка. Если принимать во внимание, что каждый мог выпить в среднем по литру пива и по литру меда, то ориентировочные расчеты показывают: на штурм пошло максимум до 1500 пищальников, очевидно, все 1000 псковских и 500 «с городов». Но в тексте определенно говорится, что напились «допьяна», следовательно, если допустить другую пропорцию хмельных напитков (3 л на человека), то реальное число штурмующих может быть снижено всего до 1000 человек.