Opus Dei - Джон Аллен Страница 4

Известный английский католический еженедельник The Tablet недавно опубликовал серию анекдотов о различных группах католической церкви. Один из них посвящен Opus Dei: сколько нужно членов Opus Dei, чтобы ввернуть электрическую лампочку? Ответ: сто — один вворачивает лампочку, девяносто девять поют: «Мы не общественное движение, мы не движение».

Возможно, это чересчур язвительно, но в анекдоте есть соль, поскольку Opus Dei зачастую больше преуспевает в объяснениях, чем он не является, чем объясняет, что он есть. Эскрива решительно настаивал, что Opus Dei — не монашеский орден и поэтому его не нужно сравнивать с францисканцами или доминиканцами. Его члены полностью погружены в дела мира и не удаляются в монастыри. Они ищут и находят Бога в мирских мелочах повседневной жизни.

Позже Opus Dei вступал в подобные баталии, настаивая, что не является «движением мирян», поскольку включает в себя духовенство. Именно это и обеспечивает уникальный характер Opus Dei — организации, объединяющей мирян и священников, мужчин и женщин, имеющих одинаковые призвания, но играющих разные роли. В разные годы Opus Dei в составе структур католической церкви классифицировался по-разному: как религиозный союз, как духовное общество с обычной жизнью без монашеских обетов, как немонашеская организация и, наконец, с 1982 года как «персональная прелатура» папы римского. На каждой из этих стадий, вплоть до последней, ведущие мыслители Opus Dei настаивали, что существующие структуры, находясь в рамках Кодекса канонического права 1917 года — официального свода законов католической церкви до 1983 года, — неадекватно отражают истинную суть группы. В сущности, члены Opus Dei приводили доводы в пользу совершенно новой концепции, в чем-то подобной «персональной прелатуре», к которой они стремились, чтобы придать организации юридическую форму, соответствующую ее первоначальному импульсу и образу.

Что же это был за импульс?

Члены Opus Dei датируют свое образование 2 октября 1928 года, когда Хосемария Эскрива, тогда еще молодой испанский священник, в молитвенном уединении в мадридском монастыре пережил откровение, в котором «целиком и полностью» выразилась Божия воля создать то, что позднее получило название Opus Dei. Очевидно, откровение не было «полным» в том смысле, что не могло ответить на все вопросы, и Эскрива потребовались дополнительные вдохновения свыше, чтобы в Opus Dei было организовано отделение для женщин (это произошло в 1930 году) и чтобы Opus Dei также включил в себя священников — было создано Священническое общество Святого Креста (1943 год). Но Эскрива настаивал, что проект Opus Dei содержался именно в первоначальном откровении в праздник Ангелов-хранителей в 1928 году. Вот как он однажды это описал: «2 октября 1928 года в праздник Святых Ангелов-хранителей, — прошло уже почти сорок лет с того дня, — Господь повелел, чтобы возникла мощь Opus Dei, чтобы христиане с радостью жертвовали собой ради других и освящали любую свою деятельность, любую добросовестную работу, любое занятие на Земле».

Таким образом, Эскрива и члены Opus Dei были убеждены, что их организация возникла по воле Божией. Как сам Эскрива это однажды сформулировал: «Я не основатель Opus Dei. Opus Dei был основан, несмотря на меня». Поначалу Эскрива даже не дал этому новому образованию имени: название Opus Dei, что по-латыни означает «Божье дело», возникло экспромтом из вопроса, заданного Эскрива его духовником: «Как подвигается ваше дело Божие?» Поэтому члены обычно говорят об Opus Dei как о «Деле».

Основной идеей, пришедшей Эскрива в откровении 1928 года и развившейся на последующих стадиях существования Opus Dei, было освящение повседневной жизни мирян, живущих согласно заповедям Евангелия и учению церкви. Именно поэтому один из главных символов Opus Dei — крест внутри круга — означает освящение мира изнутри. Идея состоит в том, что святость, «состояние святого», не является прерогативой деятельности немногих духовных подвижников, но есть общее предназначение каждого христианина. Святостью не обладают исключительно или преимущественно священники и монахи. Кроме того, святость не достигается в первую очередь через молитву и духовную дисциплину, а скорее через земные повседневные труды. Таким образом, обретение святости не нуждается в изменении внешних обстоятельств, а требует изменения в отношении, стремления все увидеть по-новому в свете своего божественного предназначения.

В этом смысле почитатели Эскрива, к которым относился и папа Иоанн Павел II, уверены, что испанский святой предвосхитил «всеобщий призыв к святости», провозглашенный на Втором Ватиканском соборе. Тем не менее покойный флорентийский кардинал и правая рука папы Павла VI Джованни Бенелли, который боролся с Эскрива многие годы, однажды сказал, что святой Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов, по отношению к постановлениям Трентского собора (XVI век) был тем же, кем был Эскрива по отношению к Второму Ватиканскому собору. То есть он был святым, который внедрил уложения собора в жизнь церкви.

В своем интервью в декабре 2004 года второе лицо Opus Dei, испанский теолог монсеньор Фернандо Окарис, с 1986 года — консультант Конгрегации доктрины веры в Ватикане, — объяснил, что понимание Эскрива «всеобщего призыва к святости» имеет два измерения — субъективное и объективное. Субъективное — это некое приглашение отдельных людей, вне зависимости от их положения, к приобщению к святости. Объективное — это осознание того, что каждое Божие создание, каждая ситуация жизненного опыта человека ведет все к той же святости.

«Сущность человека, все обстоятельства его жизни, его занятия, любая семейная и общественная ситуация — все это путь к святости, — сказал Окарис. — Это вовсе не потому, что кто-то собирается стать святым, несмотря на то, что не является священником или монахом, но потому, что обычная повседневная жизнь человека как раз и ведет к Богу».

Однажды в своих комментариях к Песни Песней из Ветхого Завета Эскрива выразил эту мысль в поэтической форме: «Я буду искать того, кого любит душа моя, на улицах и площадях, — писал он. — Я пробегу по всему миру…в поисках мира для своей души. И я обрету его в вещах, которые приходят извне, которые не препятствуют мне, — наоборот, они являются стезей, лестницей, все больше приближающей меня к Богу». Это природное чутье обрести Бога «в вещах, которые приходят извне», из обычной сутолоки и суматохи повседневной жизни, и есть импульс Opus Dei.