Александр Македонский. Убийство в Вавилоне - Грэм Филлипс Страница 4

То же самое можно сказать и об Аристобуле, сочинением которого воспользовался Диодор Сицилийский, рассказывая о смерти Александра. Аристобул был довольно старым, но удивительно хитроумным человеком и служил Александру в должности военного инженера. Он строил для македонской армии катапульты, укрепления и мосты, а после смерти царя уехал в Египет, где и уселся за написание своих мемуаров. Учитывая, что на тот момент ему исполнилось 84 года и он не принимал участия в борьбе за власть, которая началась в державе Александра Македонского, у него явно не имелось видимых причин что-то придумывать, рассказывая о болезни великого полководца.

Как представляется, и Юстин в своей работе опирался на вполне объективный источник. Свидетельства о жизни Александра Македонского он взял, главным образом, из книги римского историка Помпея Трога, который писал в начале I в. н. э. Из его трудов до нас дошли лишь фрагменты, но и из них ясно, что источником, из которого он черпал сведения о последних годах жизни Александра, были воспоминания Неарха, командовавшего македонским флотом. Вскоре после смерти царя Неарх ушел из активной политической жизни и занялся написанием книги, в которой рассказывал о странах, где ему довелось побывать во время войны с Персией. В числе прочего в конце книги он рассказал и о последних днях жизни Александра Великого. Как и в отношении первых двух свидетелей, можно сказать только, что и у Неарха не имелось никаких видимых причин что-то придумывать либо искажать обстоятельства смерти царя.

Отметим, что все три вышеупомянутых автора дают довольно схожее описание симптомов заболевания, признаки которого почувствовал Александр во время пира. Почему же в таком случае показания двух других авторов столь разительно отличаются?

Давая свою версию событий, имевших отношение к смерти Александра, Арриан цитирует в качестве источника «Дневники царя». Это был официальный дворцовый документ, за ведение которого отвечал Евмен. Сам Евмен был одним из командиров в армии Филиппа, а затем продолжил служить и его сыну Александру во время войны с Персией. К концу кампании Евмен был уже довольно старым человеком, поэтому, хотя у него и оставалась почетная должность в кавалерии, сам он теперь выполнял обязанности секретаря Александра и главного писца. После смерти Александра все написанное Евменом попало в руки Пердикки, который попытался использовать эти записи в качестве обоснования своих притязаний на трон. Многие современники обвиняли этого бывшего первого министра Александра в том, что он грубо фальсифицировал «Дневники царя», а некоторые даже переписывал сообразно собственным нуждам. Словом, что в «Дневниках царя» соответствует истине, а что нет — сказать трудно, но к тем сведениям, которые касаются обстоятельств болезни Александра, как мы понимаем, нужно относиться крайне осторожно. Резкая и внезапная боль очень часто является симптомом отравления, а Пердикка меньше всего хотел, чтобы кто-нибудь заподозрил, что Александр был отравлен, ибо в таком случае самое большое подозрение вызывал бы именно тот, кто захотел стать наследником великого царя. Так что у Пердикки были очень серьезные причины для того, чтобы исказить картину происшествия и показать в «Дневниках», что Александр заболевал постепенно и мирно.

Источник, которым пользовался Плутарх, рассказывая о смерти Александра, также вызывает подозрения. Это воспоминания еще одного очевидца тех событий, и звали его Птолемей. Он с детских лет был другом Александра, хотя и был на десять лет старше. Во время правления Александра Птолемей выполнял обязанности личного телохранителя царя и заведовал охраной царской особы. Он никогда не считался выдающимся полководцем, однако после смерти своего повелителя довольно скоро выдвинулся именно как выдающийся военачальник. Он семнадцать лет являлся наместником в Египте, однако, когда в 306 г. до н. э. держава Александра Македонского окончательно распалась, Птолемей провозгласил себя фараоном. Вскоре после этого он начал писать хронику всей жизни Александра, стараясь при этом показать свою роль более значительной, нежели об этом упоминали другие современные авторы. Например, по словам самого Птолемея, он героически проявил себя во время сражения при Иссе в 333 г. до н. э., однако другие источники об этом не упоминают. В целом же большинство историков согласны в том, что сочинение Птолемея вполне достойно доверия, за исключением тех эпизодов из жизни Александра, в которых имеется личная заинтересованность фараона. Так, в частности, нет более важного события в жизни Птолемея, чем смерть Александра, свидетелем которой он стал. И дело даже не в том, что Птолемей присутствовал на последнем пиру, где Александру стало плохо; дело в том, что Птолемей был человеком, лично отвечавшим за жизнь царя, — его телохранителем. И если Александр пал жертвой заговора, значит, его телохранитель плохо выполнил свою работу. Едва ли подобное пятно на репутации могло устраивать египетского фараона, в особенности того, кто основал династию, которая прервалась только в 30 г. до н. э. со смертью царицы Клеопатры. Словом, если только не сам Плутарх исказил факты, касавшиеся смерти Александра Македонского, то его египетские источники точно имели веские причины утверждать, что смерть Александра наступила вследствие естественных причин. Как мы понимаем, в таком случае любой официальный историк, вроде Плутарха, пользующийся официальными же документами и использующий сочинение Птолемея в качестве источника сведений о смертельном заболевании великого царя, будет обвинять всех остальных свидетелей в излишней драматизации событий.

Таким образом, принимая во внимание все вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что первые три источника, из которых мы черпаем сведения о первых симптомах заболевания Александра, поступили от вполне надежных свидетелей. И тогда, получается, что Александр вначале почувствовал странное волнение, а затем его начала бить дрожь, кроме того, он жаловался на какую-то тяжесть или неприятные ощущения в области шеи. Вскоре после этого он почувствовал резкую боль, очевидно, где-то в районе желудка. Два источника, описывая эту боль, сравнивают ее с ударом острым оружием, следовательно, мы можем предположить, что сам Александр описывал ее как резкую и неожиданную. Судя по всему, приступ боли был настолько сильным, что он даже вскрикнул и застонал. Сразу после этого царь упал, и его пришлось выносить из-за стола, хотя он продолжал оставаться в сознании. По всей видимости, боль стремительно распространилась по всему телу, после чего Александр испытывал дискомфорт от любых прикосновений.

Тут следует отметить, что, упоминая о первых симптомах заболевания, источники расходятся в своих показаниях, однако все они практически одинаково повествуют о состоянии царя после того, как его уложили в постель. Так, Диодор сообщает, что Александру той ночью становилось все хуже.