Суворов - Андрей Богданов Страница 4

В архиве полководца целая груда «всеподданнейших» обращений к власть имущим — и тут же: «Вы знаете меня, унижу ль я себя? Лучше голова долой, нежели что ни есть утратить моей чести». «На что мое достоинство поручать зависимости? Искусство не может терпеть порабощения». Искусство! Вот как он смотрел на командование войсками, насмехаясь над «бедными академиками», пытающимися рассматривать войну как науку.

В личных письмах и записках — резкий разрыв между невозможностью «ползать» и жаждой продвижения, которое одно лишь могло дать поле деятельности гиганту военного искусства: «Дайте волю быстроте разлива моего духа, благомудро исправьте шлюз… Истинно не могу утолить пожара в душе моей»! Но: «Я ползать не могу, вались хоть Вавилон». Императору из ссылки: «Повергая себя к освященнейшим стопам». Тогда же другу: «Я тот же, дух не потерял. Обманет меня всякий в своем интересе, надобна кому моя последняя рубашка, ему ее отдам, останусь нагой. Чрез то еще не мал».

Сердечная благодарность Господу за победы и правительству за награды — и «Miscelania моя», заметки для себя: «Без денег, без мызы и саду, без экипажа и ливреи, без банкета… без друзей и без гласа — никому не равен, желать ли мне быть равным? Какая новая суета — мне неведома! Без имения я получил имя свое. Судите — никому не равен». Ирония, игра смыслами? Да. Но и спокойная мудрость военачальника, не потерпевшего ни одного поражения благодаря чистой совести, острому уму и полководческому дару, мастера, уверенного в своем искусстве.

Искусстве — и человечности, той добродетели, без которой, как был уверен Суворов, «нет ни славы, ни чести». «Ваша кисть изобразит черты лица моего — они видны; но внутреннее человечество мое скрыто, — говорил полководец художнику, писавшему его портрет. — Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего; во всю жизнь мою никого не сделал несчастным; ни одного приговора на смертную казнь не подписывал; ни одно насекомое не погибло от руки моей».

Как же так? — Спросят читатели, наслышанные о свирепых казнях и расправах, которые великий полководец якобы устраивал и внутри страны, при подавлении восстания Пугачева, и вовне ее, во время польских восстаний. Прочитав эту книгу, вы увидите, что слово Суворова — правда, а то, что написали о нем не столь совестливые историки — ложь. Ни один человек не был убит по его приказу, ни один не погиб от его действий иначе, чем в бою, ни один не был чрезмерно жестоко наказан Александром Васильевичем за всю его долгую и бурную жизнь.

Понимаю, в это сложно поверить, имея даже приблизительное представление о нравах XVIII века. Мало кто в те жестокие времена мог возвыситься до подлинно христианской добродетели. Для этого требовалась незамутненная вера и великая сила духа, как, например, у святого адмирала Федора Ушакова. Но ведь история Руси знает таких подвижников и в более грозные времена: вспомним хотя бы святого князя Александра Невского, любившего и прощавшего самых страшных врагов… ^[1]. Следует учесть и то, что о нравах Века Просвещения мы знаем в основном по нравам Запада, где Британия разбогатела на продаже рабов, Франция прославилась гильотиной, а в Швейцарии до конца столетия сжигали ведьм. Между тем, не подписав ни одного смертного приговора, Суворов не только говорил правду: он не отличался от других генералов Российской империи, в которой с его детства и до кончины смертная казнь была исключена как уголовное наказание ^[2].

Мы с вами много раз убедимся, насколько слово Суворова точно и емко выражает величие его дел и его личности. Через все его подвиги — до конца. На могиле Александра Васильевича в Александро-Невской лавре написаны по его воле три слова: «Здесь лежит Суворов». Лучше о нем не скажешь!

Взглядом на мир моего искренне любимого героя можно было бы ограничиться. Но… Фигура Суворова в общественном сознании — это целый клубок домыслов и легенд, которые предстоит развеять, чтобы добродетельный человек, великий полководец и одухотворенный искренней верой государственный деятель предстал перед читателем в своем истинном облике. И здесь правда сияет столь ярко, что злобной лжи и клевете трудно будет отыскать себе хоть малый кусочек тени, чтобы укрыть свои короткие ножки.

Основные источники о жизни и мысли Суворова изданы: Суворов А.В. Документы. В 4 томах. М., 1949–1953; Суворов А.В. Письма/ Изд. B.C. Лопатин. М., 1987. Ссылки на них даются в тексте, например: Д I. 176 — Документы. Т. I. № 176; П3 — Письма. № 3. Ссылки на номера документов и писем облегчают их поиск в многочисленных компьютерных изданиях. Страницы указаны только для обширных текстов. При цитировании недостающие слова и пояснения автора добавляются в круглых скобках.