Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес Страница 4

Неловко выпрямившись, так что его подбородок оказался на уровне пола, а остальное тело на лестнице, он увидел одежду Франсески, разбросанную по комнате; ее белая льняная рубашка, семейная гордость, была разорвана в клочья. В конце концов Бернат поднялся.

Совершенно голая, с потерянным взглядом, Франсеска легла, свернувшись калачиком, на новом тюфяке, покрытом пятнами крови. Ее тело, в капельках пота, с царапинами и следам побоев, казалось неподвижным.

— Эстаньол, — услышал Бернат громкий голос Ллоренс де Беллеры, — твой сеньор ждет.

Содрогаясь от позывов к рвоте, Бернат стал блевать прямо в зерно, так что из него едва не вывалились кишки. Франсеска продолжала неподвижно лежать. Бернат рванулся к лестнице. Когда он спустился, в его голове лихорадочно роились самые разные мысли. Испытывая отталкивающие ощущения, ослепленный, он столкнулся с громадным Ллоренсом де Беллерой, который стоял у нижней ступени и усмехался.

— Похоже, новобрачный не исполнил свой долг, — сказал Ллоренс де Беллера своим спутникам.

Бернату пришлось поднять голову, чтобы взглянуть на сеньора де Наварклеса.

— Нет… я не смог, ваша милость, — пробормотал он.

Некоторое время Ллоренс де Беллера хранил молчание.

— Что ж, раз ты не смог, я уверен, что кто-нибудь из моих друзей или солдат заменит тебя. Я уже говорил, что больше не хочу незаконнорожденных детей.

— Не имеете права!

Крестьяне, наблюдавшие за этой сценой, почувствовали дрожь, представляя себе, какие последствия могла иметь такая дерзость. Сеньор Наварклес схватил Берната за шею и затряс с такой силой, что тот начал хватать ртом воздух.

— Как ты смеешь говорить такое? Может, ты хочешь использовать законное право твоего сеньора переспать с невестой, а потом прийти с незаконнорожденным ребенком и что-нибудь требовать? — Ллоренс продолжал трясти Берната. — Ты на это рассчитываешь? Права вассалов определяю я, только я, понимаешь? Ты забываешь, что я могу наказать тебя когда захочу и сколько захочу!

Ллоренс де Беллера опустил Берната на землю, размахнулся и залепил пощечину, свалив его с ног.

— Кнут мне! — в ярости закричал сеньор.

Кнут! Бернат помнил, как, будучи совсем ребенком, он был вынужден вместе со своими родителями и другими селянами присутствовать на публичном наказании, наложенном сеньором де Беллерой на одного несчастного, о чьей вине так никто никогда и не узнал. Воспоминание о звуке лопающейся кожи на спине этого человека незамедлительно всплыло в сознании Берната так было не только в тот злополучный день, но и каждую ночь в течение доброй половины его детства. Тогда никто из присутствующих даже не посмел пошевелить пальцем. А тем более сегодня. Бернат поклонился и поднял глаза на сеньора: тот стоял подобно огромной скале и протягивал руку в ожидании, когда кто-нибудь вложит в нее кнут. Бернат вспомнил спину бедолаги, исполосованную до самого мяса и превратившуюся в кровавую массу, из которой даже вся ненависть сеньора не могла вырвать еще кусок. Бернат на четвереньках вслепую попятился к лестнице, дрожа, как и в детстве, когда его не покидали ночные кошмары. Никто не шелохнулся. Все молчали. А солнце продолжало сиять.

— Я сожалею, Франсеска, — пробормотал Бернат, когда, с трудом поднявшись по лестнице, приблизился к ней в сопровождении солдата.

Он спустил штаны и стал на колени рядом с женой. Девушка продолжала неподвижно лежать.

Бернат посмотрел на свой свисающий член и подумал о том, сможет ли он выполнить приказ своего сеньора. Он протянул руку и мягко провел пальцем по голому бедру Франсески.

Франсеска не ответила.

— Я должен… мы должны это сделать, — настаивал Бернат, беря ее за руку, чтобы повернуть к себе.

— Не прикасайся ко мне! — крикнула Франсеска, выходя из оцепенения.

— С меня спустят шкуру! — Бернат с силой повернул жену, прижимая к себе ее голое тело.

— Оставь меня!

Они боролись, пока Бернату не удалось схватить ее за оба запястья и немного приподнять. Несмотря на это, Франсеска сопротивлялась.

— Придет другой! — шепнул он ей. — Придет другой, который… возьмет тебя силой! — В глазах девушки читалось осуждение. Она отвернулась от него. — С меня снимут шкуру, извиняясь, шептал он. С меня снимут шкуру…

Франсеска не прекращала бороться, и Бернат набросился на нее с новой силой. Слез девушки было недостаточно, чтобы охладить желание, пробудившееся в Бернате от прикосновения к молодому телу, и он вошел в нее, не обращая внимания на то, что Франсеска кричала во весь голос.

Эти вопли удовлетворили солдата, следившего за Бернатом. Он без всякого стыда наблюдал за этой сценой, поднявшись наполовину над полом.

Бернат еще не закончил насиловать, когда Франсеска прекратила сопротивление. Постепенно ее крики сменились всхлипываниями. Плач жены беспрестанно звучал в ушах Берната.

Солнце достигло зенита.

Ллоренс де Беллера, услышав отчаянные крики, доносившиеся с третьего этажа, дождался подтверждения солдата, что супружеский долг исполнен, и потребовал лошадей. Зловещая компания покинула дом. Большая часть гостей, подавленных ужасным зрелищем, последовала его примеру.

Тишина наполнила комнату. Бернат, лежа на истерзанной жене, не знал, что ему делать. Лишь осознав, что с силой держит Франсеску за плечи, он отпустил ее, чтобы опереться на тюфяк, но его обессиленное тело тут же упало рядом с ней. Повинуясь инстинкту, он вновь приподнялся, вытягивая руки, чтобы опереться на них, и встретился взглядом с пустыми глазами Франсески, которая, казалось, смотрела сквозь него. В таком положении любое движение могло причинить ей новую боль. Бернат всем сердцем сочувствовал Франсеске, но не знал, как сделать, чтобы не мучить ее. Он готов был взлететь, лишь бы отделиться от Франсески и больше не прикасаться к ней.

Наконец, через несколько мгновений нерешительности, Бернат встал с девушки и опустился на колени рядом с ней. Но и теперь он не знал, что делать: подняться, лечь сбоку, уйти из комнаты или попытаться оправдаться… Он отвел глаза от тела Франсески, повалился на спину и, лежа с открытым ртом, подумал о том, как непристойно он сейчас выглядит. Проведя ладонью по своему лицу, Бернат опустил глаза, и вид голого члена внезапно заставил его устыдиться.

— Я сожа…

Неожиданное движение Франсески застало его врасплох. Девушка повернулась к нему лицом. Бернат попытался найти понимание в ее взгляде, но ее лицо было каким-то отрешенным.

— Я сожалею, — опять сказал он, но Франсеска продолжала смотреть на него все тем же бессмысленным взглядом. — Я сожалею, очень сожалею. С меня… с меня бы шкуру спустили, — бормотал он.

Бернат вспомнил сеньора Наварклеса, стоящего с вытянутой рукой в ожидании кнута, и вновь стал вглядываться в безучастное лицо Франсески. Стараясь найти ответ в ее глазах, он вдруг почувствовал страх: они беззвучно кричали так же, как кричала она сама.