Иоанна - женщина на папском престоле - Донна Вулфолк Кросс Страница 4

– Почему уехали Мэтью и Джон? – вдруг спросила Джоанна. Мать объясняла ей это несколько раз, но Джоанна хотела услышать снова.

– Ты знаешь почему. Отец взял их с собой в миссионерскую поездку.

– А почему мне нельзя?

Гудрун терпеливо вздохнула. У ребенка так много вопросов!

– Мэтью и Джон – мальчики; когда-нибудь они станут священниками, как твой отец. А ты – девочка, поэтому эти дела тебя не касаются. – Заметив, что Джоанна недовольна ответом, она добавила: – Кроме того, ты еще очень маленькая.

– В январе мне исполнилось четыре! – возмутилась Джоанна.

Гудрун лукаво посмотрела на дочь.

– Ах да! Совсем забыла, ты теперь большая, верно? Четыре годика! Совсем взрослая.

Джоанна лежала тихо, пока мать гладила ее по волосам, и, наконец, спросила:

– Кто такие язычники?

Перед отъездом отец и братья много говорили о язычниках. Джоанна не понимала, что такое язычники, хотя и догадывалась: это очень плохо.

Гудрун поежилась. Слово обладало колдовской силой. Нго произносили воины, которые разрушили ее дом, вырезали всю семью и друзей. Темные, беспощадные люди короля франков Карла. Теперь, когда он умер, люди назвали его «Великим». «Назвали бы они так короля, если бы видели, как его воины вырывали у саксонских матерей младенцев и разбивали их головы о камни?» – подумала Гудрун и, убрав руку с головы Джоанны, легла на спину.

– Спроси об этом своего отца.

Джоанна не понимала, что плохого она сделала, но в голосе матери услышала необычную суровость и испугалась, как бы та не отослала ее, если она не исправит ошибку. Девочка быстро попросила:

– Расскажи еще про древних.

– Не могу. Папа не разрешает рассказывать эти сказки, – голос матери звучал неуверенно.

Джоанна знала, что делать. Торжественно положив руку на сердце, она поклялась именно так, как учила мама, именем Тора Громовержца сохранить тайну.

Гудрун засмеялась и крепко обняла дочь.

– Ну хорошо, перепелочка моя. Я расскажу, ты так славно улещаешь меня.

Голос ее снова смягчился, стал задумчивым и певучим, когда она начала рассказ про Вотана, Тора, Фрейю и про других богов, о которых слышала в детстве до того, как Карл принес с кровью и мечом в Саксонию Слово Христа. Гудрун нараспев говорила об Агарде, сияющем дворце богов, сделанном из серебра и золота. Чтобы добраться туда, нужно было переправиться через Биврест, таинственный радужный мост, Охранял этот мост Хеймдалль, страж богов. Он никогда не спал и слышал, как растет трава. В Вальхалле жил Вотан, бог-отец, а на его плечах сидели два ворона Хугин, «думающий», и Мунин, «помнящий». Сидя на троне, пока пировали другие боги, Вотан выслушивал то, что говорили ему вороны.

Джоанна радостно кивнула: это была любимая часть истории.

– Расскажи про Источник мудрости, – взмолилась она.

– Хотя Вотан был очень мудр, – пояснила мать, – он стремился к еще большей мудрости. Однажды Вотан пришел к Источнику мудрости, охраняемому великаном Мимиром, и тот спросил: «Какую цену ты заплатишь?» Вотан ответил, что любую. «Мудрость продается только в обмен на боль, – сказал Мимир. – Если желаешь испить из этого источника, отдай свой глаз».

– Вотан так и сделал, мама, да? Он правда так поступил? – спросила возбужденная Джоанна.

Мать кивнула.

– Это был трудный выбор. Вотан пожертвовал глазом и выпил воды из источника, А потом передал людям обретенную им мудрость.

Джоанна серьезно взглянула на мать.

– А ты, мама, тоже бы так сделала… чтобы стать мудрой и узнать про все на свете?

– Такой выбор совершают только боги, – Увидев настойчивый взгляд ребенка, Гудрун призналась. – Нет. Я бы очень испугалась.

– Я тоже, – задумчиво произнесла Джоанна. – Но мне бы очень хотелось узнать, что расскажет Источник.

Гудрун улыбнулась.

– Возможно, тебе не понравилось бы то, что ты узнала. Есть поговорка: «Сердце мудрого человека редко счастливо».

Джоанна кивнула, хотя ничего не поняла.

– А теперь расскажи про Дерево, – попросила она, крепче прижимаясь к матери.

Гудрун начала описывать Ирминсуль, волшебное дерево, которое росло в самой священной саксонской роще у источника реки Липпе. Ее народ молился возле него, пока Ирминсуль не срубили воины Карла.

– Дерево было очень красивое, – сказала мать. – И такое высокое, что никто не видел его верхушку. Оно…

Гудрин замолчала. Ощутив чье-то присутствие, Джоанна подняла голову: на пороге стоял отец.

Мать села на кровати.

– Муж мой, – произнесла она, – я ждала вас не ранее, чем через две недели.

Каноник не ответил. Взяв со стола возле двери восковую свечу, он подошел к очагу и поднес ее к тлеющим углям. Свеча загорелась.

– Ребенка напугала гроза, – нервно пояснила Гудрун. – Я хотела успокоить девочку безобидной сказкой.

– Безобидной! – голос каноника дрожал от гнева. – Ты называешь это богохульство безобидным? – Сделав два больших шага, он приблизился к кровати, поставил свечку и сдернул с жены и дочери одеяло. Джоанна лежала, обхватив мать руками и наполовину скрывшись под копной ее белокурых волос.

Каноник стоял в недоумении, глядя на распущенные волосы Гудрун, но вскоре гнев вернулся к нему.

– Как ты посмела! Я же настрого запретил! – схватив Гудрун, он начал стаскивать ее с кровати. – Языческая ведьма! – Джоанна теснее прижалась к матери. Лицо каноника потемнело. – Дитя, удались! – взревел он. Джоанна колебалась, разрываясь между страхом и желанием защитить мать.

Гудрун оттолкнула ее.

– Иди же. Быстрее!

Джоанна спрыгнула на пол и убежала. У двери она обернулась и увидела, как отец схватил мать за волосы, запрокинув ее голову назад, и заставил встать на колени. Джоанна побежала обратно, но замерла от ужаса, ибо отец достал из-за пояса свой длинный охотничий нож с рукояткой из кости.

– Forsachistu diabolae? – спросил он Гудрун на саксонском, едва слышным голосом. Она не ответила и каноник приставил к ее горлу нож. – Произнеси эти слова! – грозно воскликнул он.

– Ее forsacho allum diaboles, – испуганно пробормотала Гудрун. – Wuercum and wuordum, thumer ends woden ende saxnotes ende aleum…

Оцепенев от страха, Джоанна смотрела, как отец поднял волосы матери и полосонул по ним ножом: пряди посыпались на пол золотым потоком.

Зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, Джоанна повернулась и побежала.

В темноте ее кто-то схватил, и она пронзительно взвизгнула. Чудовищная рука! Девочка совсем забыла про нее! Джоанна отчаянно билась, колотя руку маленькими кулачками. Она сопротивляясь изо всех сил, но огромная рука крепко держала ее.