Королева мести - Джоан Швейгарт Страница 4

— Ты пришел меня послушать? — спросила я.

Эдеко рассмеялся.

— Ну не объедки же за тобой убирать.

Я не обратила внимания на его издевку.

— Тогда я скажу тебе то, о чем пыталась поведать раньше. Я преодолела долгую дорогу, ехала верхом много дней для того, чтобы увидеть Аттилу. Теперь я поела, попила, отдохнула и буду рада наконец-то увидеть его.

Эдеко откинул голову и рассмеялся так весело, что я, сама того не желая, вспомнила о Гуннаре, который тоже закидывал голову, когда хохотал. Но тут Эдеко изменился в лице.

— А зачем ему тебя видеть?

— Я привезла ему подарок, — сказала я.

— Аттила принимает множество даров, и большинство из них так велики, что их приходится везти на телегах, запряженных быками, и сопровождать многочисленной охране.

— Мой подарок важнее.

— Покажи его мне.

— Я покажу его только Аттиле.

Эдеко вскочил на ноги, сверкая голубыми глазами. В этой крохотной лачуге было лишь одно место, куда я могла спрятать свою сумку, поэтому он направился прямо к шкурам, одну за другой отбросил их в сторону и нашел то, что искал. Он перевернул сумку и вытряхнул из нее все, что там находилось: мой плащ, деревянную миску, с которой когда-то играл Гуторм, мой бедный умерший брат, и соломенный сноп, скрывавший меч. Как только меч упал, Эдеко встал на колени и стал снимать солому до тех пор, пока не показалось лезвие. Даже в этом призрачном свете меч полыхал огнем, будто радуясь восторгу того, кто его обнаружил. Остаток соломы Эдеко срывал уже с нетерпением. Затем, шаря по мечу обезумевшим взглядом, он пробежал пальцами по его рукояти, повторяя сложную гравировку. Потом повернулся ко мне и увидел мою удовлетворенную улыбку, что заставило его тут же отдернуть руку. Эдеко склонил голову, будто бы что-то обдумывая. Поднявшись, он вернулся, чтобы снова сесть напротив меня, но его взгляд помимо воли хозяина продолжал устремляться к мечу.

Я медленно встала и положила меч обратно в суму. Затем собрала солому, уложила ее поверх меча и поставила суму в угол, снова накрыв шкурами. Когда я обернулась, то с отвращением увидела, как Эдеко возвращал на место мою чашу с вином. Его рука дрожала.

— Вещь несравненной красоты, не правда ли? — спросила я.

Гаут отвернулся. Глубокий шрам на его лице казался еще более страшным. Я вдруг снова ощутила тот же сладковатый медовый запах, который окутал меня во сне. Должно быть, Сигурд стоял сейчас, невидимый, рядом со мной, как и обещал. От этой мысли у меня закружилась голова. Эдеко так резко вскинул голову, будто я рассмеялась вслух.

— Кто ты? — потребовал он ответа.

— Ильдико. — Казалось, в самом этом имени содержалась неодолимая сила перевоплощения. Я порадовалась тому, что послушалась Сигурда.

— Из какого ты народа?

Я отвела взгляд.

— Я без роду и племени.

Эдеко взял меня за подбородок и резко повернул к себе. Я наслаждалась отражением своего спокойного лица в его глазах.

— Я гаут, — бросила я с презрением.

— Это я и так вижу.

— Меня разлучили с моим народом, когда я была ребенком, — продолжила я. — Отряд римлян вырезал всех, кто оказался на дороге. Они убили моих родителей и братьев, убили бы и меня, будь я хоть чуточку старше. Наверное, просто не захотели марать свои мечи кровью ребенка, который и так умрет с голоду или попадется какому-нибудь дикому зверю. Но, как видишь, зверей на моем пути не оказалось. И я не умерла от голода.

Эдеко рассмеялся и убрал руку.

— А по мне, так ты чуть жива. Чем только душа держится в теле…

— Да, но все же я жива. Я ела ягоды и коренья, росла, училась воровать у племен гаутов, которые попадались на моем пути. Даже научилась охотиться. Раздобыть еды в избытке, конечно, не удавалось, но мне хватало. Поэтому ты и видишь меня сейчас такой.

Эдеко внимательно вглядывался в мои глаза.

— Если тебе встречались гауты, почему же ты не вышла к ним и не положилась на их милосердие?

— Когда я была маленькой, то не делала этого из-за страха. На моих глазах убили родных, откуда я могла знать о милосердии? Да и просить о чем-то я тогда тоже была не способна, потому что не умела разговаривать. Когда подросла, я, разумеется, выходила к гаутам и время от времени жила с некоторыми племенами. Так я научилась их языку и многому другому. Но меня всегда тянуло к той жизни, к которой я привыкла.

— Откуда у тебя этот меч?

Я вздохнула и посмотрела на чашу с вином. Теперь я чувствовала себя оскверненной общением с гаутом, который стал гунном.

— Это не простой меч. Ты и сам это видел. Он создан самим Воденом в те дни, когда боги ходили по этой земле так, как сейчас ходят люди.

У Эдеко расширились глаза.

— Откуда ты это знаешь?

— Мне сказал об этом человек, которому меч принадлежал раньше.

— И кто же он?

— Его звали Сигурд, он был франком, из знатного рода. Может, ты слышал о…

— Не слышал. Как меч попал к тебе?

Я молча смотрела на гаута. Это повествование я берегла для ушей Аттилы. Теперь же я боялась, что поведала Эдеко слишком много. Аттила может удовольствоваться одним пересказом. Но в то же время мне было ясно, что Эдеко не отступит до тех пор, пока я не отвечу на его вопрос, Поэтому я рассказала ему о том, как давным-давно семья гномов украла этот меч у богов. Один из этих гномов настолько сильно возжелал получить меч, что убил ради него своего отца. Для того чтобы избежать мести своих братьев, он превратился в дракона и унес меч высоко в горы. Затем, много лет спустя, один из братьев гнома-дракона, Реган, пообещал отдать меч Сигурду, если тот отправится с ним в горы, чтобы отомстить за смерть отца. Про золото я упоминать не стала. Как не стала говорить и о проклятье.

Эдеко с интересом меня выслушал, отрывая взгляд от моих глаз только для того, чтобы поднести к губам чашу с вином. В какой-то момент, когда я замолчала, чтобы восстановить дыхание, он протянул чашу мне. Сначала я подняла руку, чтобы отказаться от нее, но потом передумала и приняла — как символ своеобразного единства и дружбы. Тогда Эдеко улыбнулся мне, а я с удовлетворением подумала, что мне легко будет его обмануть. Я смогу убедить его в том, что пришла в город Аттилы с благими намерениями.

— Как же тебе удалось украсть меч у франка? — спросил Эдеко.

— Я не крала меч у Сигурда. После того, как он умер, я похитила меч у мужчины, который присвоил его себе. Сигурд любил меня. Он хотел бы, чтобы этот меч достался мне.

Эдеко прищурился. Я вздохнула.

— Понимаешь, — поспешила я объяснить, задетая его недоверием, — Сигурд вернулся с гор с мечом и сердцем дракона, но без спутника. Гном передумал отдавать меч, как только снова увидел, насколько он прекрасен. И Сигурду не оставалось ничего иного, кроме как убить Регана.