Отважное сердце - Робин Янг Страница 4

Стоило Эдварду взять книгу в руки, как древняя рукопись раскрылась там, где в нее был вложен листок пергамента. Он смотрел на почерк писца, а в ушах у него звучал повелительный голос короля, диктующего эти строки. Он много раз перечитывал это письмо — это была первая весточка от отца с тех пор, как он покинул Лондон. Гнев, который он испытывал поначалу, давно угас, и сейчас в сердце Эдварда жило лишь нетерпеливое ожидание.

В письме речь шла о замках, разрушенных до основания, и разграбленных городах, о вытоптанных пастбищах и погибших на корню урожаях, о выжженной земле, о трупах, усеивающих улицы городов и оставшихся непогребенными, и о жутком смраде, висящем в воздухе. Большое войско под командованием Льюэлина ап Граффада спустилось на равнину из горных крепостей в древнем уэльском королевстве Гвинедд, сея смерть и разрушения. После женитьбы на Элеоноре Эдвард по воле отца получил за ней в приданое обширные земли, включая территории на северном побережье Уэльса, от границы у Честера до реки Конви. И теперь, как явствовало из письма, именно эти земли оказались разграбленными. Причем не в первый раз.

Шесть лет тому, когда Эдварду было всего семнадцать, Льюэлин возглавил восстание жителей Гвинедда против английских захватчиков. Оно развивалось стремительно и успешно, и не прошло и нескольких дней, как вся территория оказалась под властью Льюэлина. Английские замки были сожжены, а их гарнизоны разбежались. Эдвард, получив первые донесения о происходящем, немедленно явился к отцу, поскольку собственных средств у него было недостаточно. Но король отказал ему в помощи, заявив, что сыну представился случай выказать себя настоящим воином и военачальником. Но правда, и Эдвард прекрасно знал это, заключалась в том, что Генрих был слишком занят тем, чтобы сделать своего младшего сына Эдмунда королем Сицилии, и не хотел расставаться с деньгами или войсками. В конце концов, получив заем у одного из дядьев, Эдвард со своими людьми отправился защищать собственные владения в Уэльсе. Льюэлин наголову разбил его. Вынужденный отступить после первого же сражения, с погибшей репутацией и рассеянной армией, Эдвард до сих пор помнил насмешливые и обидные песенки, которые распевали о нем уэльсцы, восторженно радуясь его поражению.

Генрих же, тем временем, растерял прежнюю популярность при дворе из-за своей нелепой сицилийской авантюры и потакания сводным братьям Валансам, которые недавно появились в Англии и пользовались дурной славой. Возглавил ряды недовольных политикой короля не кто иной, как крестный Эдварда, Симон де Монфор, граф Лестер. Ему удалось привлечь многочисленных сторонников, и своей кульминации противостояние достигло в парламенте в Оксфорде, когда король лишился почти всей власти в пользу баронов. Разъяренный глупыми действиями Генриха и собственным поражением от Льюэлина, Эдвард принял сторону крестного отца, который и убедил его заключить пакт, направленный против собственного родителя. Король же, узнав о предательстве, лишил сына всех пожалованных ему земель и отправил в ссылку.

Эдвард в последний раз перечел письмо, задержавшись на последних строках. Отличие этого мятежа от прочих состояло в том, что Льюэлину удалось неслыханное — он объединил под своей властью весь Уэльс. До сих пор север и юг разделяли не просто заснеженные вершины горной гряды Сноудония. [10]Столетиями военачальники трех древнейших королевств Уэльса боролись за верховенство, сражаясь между собой и с английскими лордами, владения которых граничили с их землями на юге и востоке. В стране веками не утихала смута. А сейчас Льюэлину, судя по всему, удалось примирить враждующие стороны и направить их копья и луки в сторону Англии. Генрих писал, что Льюэлин водрузил на голову золотую корону и нарек себя принцем Уэльским. Причем корона была не простой. Это была корона короля Артура.

Эдвард еще мгновение смотрел на пергамент, а потом поднес его к пламени свечи. Листок потемнел, сморщился, и жадные язычки огня охватили обещание отца вернуть все земли Эдварда, если тот вернется и разобьет Льюэлина. И Эдвард был готов. Готов отправиться домой с людьми, которые собрались под его знаменами, готов занять достойное место в Англии, принять извинения родителей и выступить против Льюэлина. Уэльс, конечно, мог впервые в своей истории объединиться, но в этом как раз и заключалась его слабость, о которой Эдвард узнал из письма отца. Он на личном опыте познал подлинную власть, набросив на плечи мантию легенды. Совершенно очевидно, что это понимал и Льюэлин, потому как не мог выбрать более могущественного символа, чтобы объединить народ Уэльса. Артур был для них не просто защитником и повелителем, он был последним великим королем Британии, еще до саксов и норманнов. Но если нечто столь могущественное способно объединить людей, то с таким же успехом оно способно и уничтожить их.

Когда пергамент рассыпался черным пеплом, в дверь постучали. Она распахнулась, и на пороге возникла внушительная фигура Уильяма де Валанса.

— Прибыли командиры, чтобы обсудить выкуп за их людей.

Эдвард поднялся на ноги, оставив письмо дотлевать на столе. Буквы на страницах по-прежнему раскрытой книги казались в темноте черными от крови.