История военного искусства от Густава Адольфа до Наполеона Бонапарта - Николай Михневич Страница 4
История военного искусства от Густава Адольфа до Наполеона Бонапарта - Николай Михневич читать онлайн бесплатно
Военно-инженерное дело мало развилось за время Тридцатилетней войны. Понижение эскарповых стен и предпочтение земляным брустверам, более дешевым и легче исправляемым, были главными основаниями современной долговременной фортификации. В полевой войне окопы и засеки начали получать широкое применение (Вербенский и Нюрнбергский укрепленные лагеря и т.п.).
Содержание и продовольствие войск. Войска получали значительное содержание, для чего прибегали к контрибуциям с захваченных городов или прямо к мародерству. Брандмейстер, заведывавший производством фуражировок, был почетным лицом в полку.
Хорошо выясняется этот вопрос из слов Валленштейна в 1632 г., сказанных императору Фердинанду II, призвавшему его набрать армию для борьбы с Густавом Адольфом и настаивавшему, чтобы Валленштейн набирал не более 20 000 человек. На это он сказал: «20 тыс. человек могут погибнуть с голоду, а с 50 тыс. я готов выступить в поход, потому что с таким числом помощников можно налагать контрибуции во всех землях».
В жалобах, поданных императору на притеснения его войск, говорится: «С бедным народом поступают варварски: жены и девицы предаются бесчестию и наказываются: не щадятся даже трупы. Все сопровождается побоями, поджогами и грабежем. Жители, лишенные самой необходимой пищи, голодают и, чтобы спастись от голодной смерти, утоляют свой голод самой неестественной пищей, как то: древесными почками и травою, пожирают даже собственных детей и мертвечину».
Армия Густава Адольфа получала жалованье из доходов с коронных имений. Продовольствие заготовлялось заботами короля, причем выдавалось человеку на сутки 2 ф. хлеба и 1 ф. мяса; фуражная дача на лошадь была: 6 ф. овса или 4 ф. ячменя, 10 ф. сена, кроме соломы. Одежда солдат была неформенного образца. Густав Адольф требовал только, чтобы они приобретали удобное платье, «приличное военному человеку».
Дисциплина и дух войск. В вербованных войсках служили худшие элементы тогдашнего общества или же становившиеся в ряды ради спасения от голода и ужасов бедности. Знаменитый философ Декарт, сам служивший в Германии в 1619 г., не без основания писал: «Не могу поставить военного дела на ряду с почетными ремеслами, так как вижу, что праздность и распутство – две главные причины, привлекающие в войска большинство людей». При таких условиях дисциплина была в жалком положении и поддерживалась страхом наказания: при занятии бивака или расположения на ночлег в населенном пункте немедленно устраивались виселицы, которые почти никогда не оставались без применения.
Хотя в войсках Тридцатилетней войны много было выказано смелости и отваги, но было бы ошибочно предполагать, что солдаты равнодушно относились к жизни и смерти; напротив, никогда еще они так не хлопотали о средствах против смерти, как именно в это время; они прибегали ко всякого рода заклинаниям, к пассаускому искусству, которое, как думали, могло укрепить, закалить пли заморозить против всякого удара и выстрела.
Густав Адольф во введении к Воинскому артикулу 1621 г., счел необходимым запретить употребление подобных магических средств, но это запрещение не имело ни малейшего действия.
Этот артикул замечателен тем, что война в нем выставляется как дело благородное и исключающее излишнюю жестокость; честь составляет жизненный элемент солдата, которого должно уважать и подвергать унизительным наказаниям только за постыдные проступки. Солдат на службе должен беспрекословно повиноваться начальнику, кроме случая, если приказание начальника клонится к явному вреду короля или государства; вне службы солдат сохраняет свои гражданские и человеческие права.
При таких условиях постановки службы и национальном составе войск армия Густава Адольфа представляла грозную силу. Она была уверена в этой силе и питала полное доверие к своим начальникам и великому королю, обладавшему (подобно Ганнибалу) всеми качествами, необходимыми солдату и полководцу и отличавшемуся простотою привычек, железным характером, уважением к законам, многосторонним образованием и превосходным военным гением.
Подобная армия, с великим полководцем во главе, представляла такую прочную моральную силу, что была способна побеждать, даже потеряв своего вождя, как это было в сражении при Лютцене.
Краткий очерк событий шведского периода Тридцатилетней войны ближе познакомит нас со стратегическим и тактическим искусством рассматриваемой эпохи.
В начале XVII столетия Германия представляла собой множество мелких государств под главенством императоров, преемников Карла V. Несмотря на внешнюю раздробленность, Германия являла собой внушительную силу в центре Европы, находившуюся в постоянной борьбе за гегемонию с Францией. Борьба протестантов и католиков, продолжавшаяся почти целое столетие, не могла не ослабить ее внутри. В 1609 г. Генрих IV, объявив себя защитником протестантов в Германии, готов уже был перейти через Рейн с целью ослабить австрийских императоров, но был убит. Его дело решил продолжать кардинал Ришелье. Обстановка оказалась для этого благоприятною.
Успехи, одержанные Валленштейном над войсками датского короля Христиана IV, разрушили надежды протестантов. После заключения договора в Любеке 22 мая 1629 г. владычество императора сделалось страшным в Германии не только для протестантов – его неприятелей, но и для католиков – союзников. Фердинанд II слишком заметно давал чувствовать и тем и другим свое преобладание. Курфюрст Пфальцский скитался в изгнании, а его владения отданы были Баварии. Владения герцогов мекленбургских отданы были Валленштейну, который, в упоении своих успехов, оскорблял и притеснял как протестантских владетелей, так и членов Католической лиги; наконец, по проискам иезуитов, император издал в марте 1629 г. положение о возвращении католическому духовенству всех владений, ему принадлежавших до Пассауского договора 1552 г. (Реституционный эдикт).
Еще в первом периоде войны Англия поддерживала курфюрста Пфальцского и возбуждала против императора – короля датского; всесильный Ришелье руководился тою же политикой, возбуждая к войне Густава Адольфа. Он убедил Польшу к заключению перемирия со Швецию и обещал Густаву Адольфу содействие Франции.
Окончив восемнадцатилетнюю войну с Польшей, Густав Адольф решился на великое предприятие, которое уже давно подсказывалось ему честолюбием: он решился вступить в борьбу с империей и попытаться исторгнуть у нее первенство в Германии. Силы и средства его казались весьма недостаточными для этой цели: по окончании продолжительной войны Швеция, имевшая в эту эпоху едва 1½-миллионное население, оказалась настолько же бедной в людях, насколько в деньгах, – причина, почему Густав Адольф упорно отказывался, во время переговоров с Францией определить число своих войск. Но подобное обстоятельство не могло остановить его; он прекрасно знал, что небольшое ядро дисциплинированных и прошедших отличную боевую школу войск, бывших в его распоряжении, могло быстро возрасти после первых же успехов; он сознавал также и слабые стороны имперской власти. Ко всему этому он отлично знал способности своих будущих противников – Валленштейна и Тилли; он знал, что, несмотря на смелость и твердость характера, Валленштейн был невысокий тактик, а Тилли он называл «старым капралом» и признавал в нем более упорства, чем гениальности, даже более рутинности, чем искусства.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments