Камень власти - Ольга Игоревна Елисеева Страница 4

— Я думаю, Бога не знали ни те, ни другие, — мрачно заявил Гонто.

— Ошибаетесь, — с грустью отозвался спутник. — И те, и другие узнавали Его, когда страдали во имя своей веры.

— Говорят, монахов подковывали, как лошадей, и расстреливали, привязав к деревьям. — сказа банкир. — Хорошо, что сейчас такое уже не возможно.

— Вы полагаете? — Сен-Жермен поднял бровь.

— Просвещение смягчает нравы, — отозвался Гонто.

— Но человеческую душу изменить нельзя, — покачал головой граф. — В ней, как и прежде, сильно наследил дьявол.

— Дьявол! — Дверь кабачка распахнулась, и из нее выскочил толстый францисканец в коричневой рясе. Лицо его было красным от выпитого вина, глаза горели. — Дьявол сидит там! Будь проклято это место! Поворачивайте назад. — монах было вцепился в уздечку одной из лошадей, но кучер ловко отпихнул его кнутом, и борец с нечистой силой со всего размаху ткнулся задом в стену трактира.

— Эй, папаша, дом снесешь! — Крикнул ему кучер, разворачивая карету так, чтоб господа, выходя, не угодили в лужу.

— Спешите на свидание с Сатаной? — Ехидно осведомился монах. — Глядите, я вас предупреждал. Зло проникает в любую щелку.

— Возможно, я самая широкая дверь для зла, — усмехнулся граф и решительно спрыгнул на землю.

Банкир последовал за ним.

Кучер отворил дверь трактира, и спутники попали в битком набитый зал, где гомонили с полсотни посетителей. Толстые неопрятные девки разносили кружки вина, блюда красных вареных раков и зелень.

Сизый дым от трубок поднимался к закопченным балкам, и Сен-Жермен не сразу рассмотрел человека, стоявшего на одном из столов и вещавшего, обращаясь к толпе.

— Дома ваши опустеют и поселятся в них пеликан и еж.

— Где-то я это уже слышал. — робко произнес банкир.

— Книга Исайи. Глава 34. Стих 11. — Процедил сквозь зубы его спутник.

— Реки Франции станут кровавыми, — завывал новоявленный пророк. — И в них не будет рыбы, но лишь мертвые тела составят улов ваш. Я это видел!

Сен-Жермен прищурился. Перед ним на столе возвышался действительно Рене Гов. Камердинер, вор и самозванец. Он был в растрепанном черном сюртуке, в руках сжимал мятую шляпу с дырявой тульей и чем-то напоминал протестантского проповедника. Только очень голодного. Его глаза в темных кругах на худом изможденном лице горели лихорадочным огнем.

Графу сделалось его жаль, ибо участь Гова была плачевна. Он выкрикивал в зал слова ворованной правды, которая обесценивалась, едва слетая с его языка. А вокруг люди пили, ели, дрались и щипали за зады разносчиц, не обращая на пророка ровным счетом никакого внимания. Лишь несколько зевак внимали оратору почти без всякого любопытства. «Не мечите бисер перед свиньями», — усмехнулся Сен-Жермен.

— Бог не простит вам вашей слепоты!

— Да ладно тебе, слезай, — один из посетителей, видно коротко знакомый с Говом, потянул его за рукав. — Хозяин прислал нам блюдо пескарей. Он говорит, если ты к завтрашнему дню не придумаешь чего-нибудь новенького, он перестанет нас кормить. Посетители уже не клюют. А ты задолжал мне.

— Метр Гонто, — тихо сказал Сен-Жермен, — отзовите этого навязчивого парня из трактира, как будто бы собираетесь ему что-то предложить. Скажите, что заинтересовались речью его друга, просите выступить у себя дома в собрании масонского кружка… Словом, задержите его на улице.

Банкир кивнул, недовольно запыхтел и начал пробираться к столу, за которым сидел Гов и его друг. Когда последний удалился вслед за Гонто, граф без колебаний подошел к бывшему камердинеру.

— Здравствуйте, Рене.

Бедняга оторвал глаза от тарелки и чуть не поперхнулся рыбьей костью.

— Дьявол! — Тоненько запищал он и хотел вскочить, но темные глаза графа приковали его к месту. — Дья-явол. — повторил он еще тише.

Как и раньше, на трепыхание трактирного пророка никто не обратил внимания.

— Ты знал, что я найду тебя. — с мягкой укоризной сказал Сен-Жермен. — Зачем же ты сбежал?

— Я боялся, — выдавил из себя несчастный камердинер. — Я больше не мог жить в страхе. За вами повсюду ходит ужас!

— А разве теперь ты не боишься? — Спросил граф.

— Еще больше, — признался Гов. — С той самой минуты, как сбежал, я не могу ни спать, ни есть от страха.

— В многом знании много печали, — усмехнулся граф. — Твой бедный разум, Рене, не выдержал самых элементарных вещей. Разве я не предупреждал тебя, чтоб ты никогда не заглядывал в мои тетради? Не пытался понять вычислений? — Сен-Жермен укоризненно покачал головой. — Ты знаешь, какая сила у произнесенного слова? Многого можно было избежать. Но ты обрек этих людей. — граф обвел глазами зал. — Кто тебя тянул за язык?

Бывший камердинер часто-часто затряс головой.

— Ты очень устал? — Спросил граф, глядя в осунувшееся прозрачное лицо Рене.

— Да, — тот уронил голову на руки. — Очень.

— Попроси меня об этом сам. — тихо приказал Сен-Жермен. — Иначе я не смогу помочь.

— Пожалуйста, хозяин, — голос Гова звучал жалобно и тихо.

Граф поднял руку и указательным пальцем коснулся середины лба несчастного. Голова Рене опустилась на стол. Казалось, он уснул, хватив лишку. И снова никто не обратил на это внимания.

Граф встал и без особой спешки покинул трактир. В дверях он столкнулся с сияющим Жаком, который подбрасывал на ладони три золотых монеты.

Метр Гонто ждал спутника на улице.

— Все в порядке?

— Да, дорогой друг. Вы мне очень помогли. Больше этот безумец нас не обеспокоит.

— Слава Богу. Я так и скажу маркизе.

— Передайте ей от меня привет и искреннюю благодарность, — поклонился граф. — Да, вот еще что. Нет ли у вас знакомых вреди ювелиров в Петербурге? Не могли бы вы рекомендовать меня им, как специалиста по исправлению камней?

— Маркиза приказала мне оказывать вам любую помощь, — отозвался банкир. — А ее слово для меня закон.

— В благодарность за вашу услугу я берусь нарастить и исправить для вас те драгоценные камни, которые как-нибудь пострадали: были оцарапаны или обломились.

— Очень любезно с вашей стороны, — с сомнением протянул банкир. Он побаивался подвергать свои камни опасности в руках странного алхимика, о котором не весть что болтают.

Сен-Жермен усмехнулся, граф ясно увидел сейчас, как через неделю этот солидный недоверчивый делец совсем обезумеет от восторга и будет умалять его взять для исправления еще, еще камней…

* * *

Менее двух недель понадобилось для того, чтоб облачно в глубине Голубого алмаза растаяло, перекочевав в Дерианур, и затеплило в его сердцевине новую душу. Вместе с ним из талисмана Генриха IV уходили слава, могущество, удача христианнейшего королевства, которыми оно владело полтора века со смены династий. И эту жертву легкомысленный монарх принес добровольно. Даже не задумываясь о последствиях.