Загадка Ленина. Из воспоминаний редактора - София Таубе-Аничкова Страница 39

Здесь уютно, светло, печка курится, Опьянил здесь забвения хмель, А за окнами — темная улица, И слепит и кружится метель. Бедный Пяст! он в трубу водосточную Тщетно бьет посиневшей рукой, За прогулку свою полуночную Справедливой наказан судьбой. Мирно спят милицейские красные (Не увидеть и днем их нигде), Но не дремлют налетчики властные И на «бум» отзовутся везде. Прорубь близко… в подводное плаванье Пяст уйдет этой ночью глухой, И покроет серебряным саваном Вьюга гробик его ледяной ^[98].

Другой голодающий поэт пытался издавать сборники, в которых даже малограмотные могли помещать свои произведения, уплатив ему предварительно 25 рублей, многие кабинетные ученые давали детям младшего возраста уроки и т. п. ^[99] Неудивительно поэтому, что получаемые за последние годы в подарок от американских писателей и польских ученых продукты, особенно шоколад, радовали нас как детей, а погоня за лишним пайком приняла уже характер настоящей эпидемии. Из-за пары селедок, из-за фунта крупы или сахара пускались на всевозможные хитрости, в числе которых наиболее распространенной являлось добывание у знакомых врачей свидетельства о «необходимости усиленного питания». Последнее представлялось в районную медицинскую комиссию, откуда выдавались жалкие продукты — полфунта муки, четверть фунта леденцов.

Но эта необходимость быть вечно прикованным к низменному, физическому в связи со свойственными русским духовными порывами «ввысь» также влияла на психику, заставляла переоценивать ценности и толкала не в сторону коммунизма или сочувствия власти, противниками которой являлись даже самые идейные русские коммунисты, а к какому-то новому, еще не выяснившемуся мировоззрению. Об этом можно судить по сказанным на моих вечерах экспромтам последних лет: