Война в Средние века - Филипп Контамин Страница 39

Таким образом, власти располагали, хотя и не совсем безвозмездно, значительным капиталом, которым могли распоряжаться по своему усмотрению в течение нескольких дней или недель. Если служба в среднем длилась только несколько дней в году, ясно, что выплаченное жалованье, даже если предположить, что оно было очень щедрым, не соответствовало вкладываемому капиталу и его сохранению; чтобы обеспечить этот капитал, нужны были доходы с фьефов.

Правда, часто выплачивались компенсации: оплата – иногда называемая в Италии «недостача» (mendum), или «возмещение» (restaurum, restauratio) за раненых или убитых в походе боевых коней. В Перудже уплаченные суммы, из которых регулярно вычитали стоимость шкуры в 30 сольди, составляли от 15 до 100 лир. В последние десятилетия XIII в. во Флоренции боевых коней учитывала комиссия под председательством маршала города; оплата производилась автоматически, если о потере заявляли в течение 3 дней. В расходных счетах первого крестового похода Людовика Святого отмечается возмещение за 264 лошади на сумму 6789 турских ливров (в среднем, более 30 ливров за лошадь); возмещения, выплаченные Филиппом III в «походе на Арагон» в 1285 г., достигли 34 691 турского ливра (т. е. более чем за 1100 лошадей).

Если военнообязанных могли созвать на минимальное количество дней, то призыв к добровольцам, напротив, имел больше шансов быть услышанным в том случае, если им гарантировали занятость на протяжении более длительного времени. Поэтому, наряду с упоминаниями о ежедневном жалованье, в источниках XIII в. довольно часто говорится о месячной оплате. Так, во Флоренции, чтобы подготовиться к походу 1260 г., Синьория приглашала, наряду с прочими, миланского сеньора Пьеро де Базакапе с 50 людьми: ему было обещано жалованье за 2 месяца из расчета 8 фунтов маленьких флоринов в месяц на всадника. Тот же город решил завербовать в Модене, в Ломбардии 100 «добрых бойцов» (berrierii), и среди них двух гонфалоньеров и четырех капитанов с тремя лошадьми на каждого, тогда как простые бойцы имели по одной лошади; соглашение было заключено на 3 месяца. Точно так же Карл Анжуйский набрал бойцов за месячное жалованье в 4 унции золота для рыцарей, в 2 унции золота для оруженосцев и конных арбалетчиков, 18 таренов (из расчета 30 таренов в одной унции) для пеших арбалетчиков.

Охрана замков предусматривала заключение контрактов на более длительный срок. В 1280 г. тот же Карл Анжуйский, чтобы защитить полуостровную часть Сицилийского королевства, разместил гарнизоны в 78 замках пяти крупных областей: Абруцце, Принчипато и Терра ди Лаворо, Калабрии, Вальдиграте, Терра ди Журдано, Бари, Отранто, Капитанате, Базиликате; командование над ними было вверено французам – 18 рыцарям и 60 оруженосцам, – из которых только 16 владели землей в Сицилийском королевстве; эти владельцы замков имели в своем распоряжении 1037 сержантов и 15 капелланов, по большей части несомненно местных. Им были оплачены все четыре месяца, и за 1280 г. они должны были получить 8852 унции золота (либо, из расчета 5 флоринов в одной унции, 42 260 флоринов), которые анжуйские казначеи выдавали в основном серебряными монетами «монетами Карла, или серебром Карла» (mailles charloises et charlois d'argent) ^[196].

На практике гарнизонная служба могла быть бесконечной, в 1247 г. один нормандский рыцарь объявил, что 4 года подряд по приказу короля охранял замок Леон в епархии. Доля за ежедневное жалованье в 6 парижских су, он жаловался ревизорам Людовика Святого, что ничего не получил за это время ^[197].

Мобилизация за несколько дней не была единственным преимуществом платной службы. Она также облегчала распространение приказов о призыве либо индивидуальными письмами самым могущественным людям, либо при помощи публичных объявлений, обнародованных специальным персоналом, находящимся под контролем бальи, шерифов, прево, судей и других местных администраторов. Так, в мае-июне 1282 г. Эдуард I реквизировал в английских графствах рабочих (плотников, саперов, каменщиков, лесорубов) для строительства десяти новых крепостей в Уэльсе – всего 3000 человек. Он, несомненно, мог ограничиться призывом к настоящим добровольцам, но посчитал более надежным, использовав привычные административные механизмы, быстро и экономно собрать из каждого графства желаемое количество рабочих.

Кроме того, когда дело касается повинностей, размер оплаты становится исключительно результатом решения властей, а не своеобразного торга между нанятыми и нанимателями в зависимости от спроса и предложения, «добровольцы», сразу найдя в лице «призванных» за плату конкурентов, были вынуждены в какой-то мере умерять свои требования.

Наконец, жалованье, которое получали прибывшие по призыву или по просьбе, не было достаточно большим, чтобы они превратились в настоящих наемников призванные являлись на место сбора в составе семейных, феодальных, региональных группировок и продолжали сражаться на службе своего «суверена по праву», под непосредственным началом своего родного сеньора, – другими словами, они не выходили за рамки привычных социальных структур.

Вот почему не следует делать вывод о военной несостоятельности класса рыцарей в широком смысле слова, учитывая только упадок традиционной феодальной помощи (auxihum), все чаще второстепенной, даже когда речь шла о небольшой операции. Около 1300 г. во Франции и Англии тяжеловооруженная конница происходила из той же феодальной среды, сохранявшей те же чувства и тот же менталитет, хотя разновидности службы, юридические и моральные основания выполняемых обязанностей довольно сильно изменились.

Таким образом, нельзя называть наемником каждого бойца с того момента, как он получил в той или иной форме жалованье. Лучше придерживаться определения историка античной войны И. Гарлана, применив его к средневековому миру: «Наемник – это профессиональный солдат, который руководствуется в своих действиях не принадлежностью к политическому обществу, а стремлением к наживе» ^[198]; короче говоря, наемник должен быть профессионалом, человеком без родины и находиться на жалованье.

Если следовать этому определению, нельзя назвать наемниками рыцарей, которые сопровождали Людовика Святого в двух его крестовых походах, когда одни состояли на жалованье у короля; другие получали вознаграждение в силу соглашений или договоров с королевской администрацией, одни имели «стол при дворе» и кормились в «доме короля», другие сами заботились о своем пропитании. Действительно, они дали обет участвовать в крестовом походе в надежде получить полное отпущение грехов; если прочитать Жуанвиля или проштудировать, к примеру, список рыцарей «на пути в Тунис», то станет очевидным, что все, или почти все, они принадлежали к узкому кругу крупных сеньоров и главных вассалов короны.