Адмиралы Бутаковы - флотская слава России - Владимир Врубель Страница 39

По возвращении в Николаев на Бутакова вновь обрушилась масса дел. В Лондоне работали отправленные по его ходатайству офицеры. Они занимались приёмкой строящихся пароходов, закупкой различных механизмов и машин, сбором новейших сведений по морскому делу. Он внимательно читал все их донесения, давал указания, как действовать и на что обратить особенное внимание. В Севастополе приступила к работе по подъёму затопленных судов американская фирма Джона Говена, заключившая контракт с кораблестроительной экспедицией Черноморского интендантства. В Англии закупили оборудование Мортонова эллинга для верфи вблизи Николаева, возобновилось строительство кораблей в Николаевском адмиралтействе. Обширную переписку Бутаков вёл со своими старыми товарищами: Андреем Александровичем Поповым, Иваном Фёдоровичем Лихачёвым, которые информировали его о новостях в кораблестроении и политике морского министерства. Великий князь приказал Бутакову оказывать помощь Николаю Андреевичу Аркасу по всем вопросам, с какими тот обратится. Аркас об этом знал, и его просьбы, в которых нельзя отказать, следовали одна за другой. Получилось, что Григорий Иванович фактически оказался в подчинении у Аркаса, тем более что о воссоздании Черноморского флота речь ещё не шла. Бутакова раздражали многочисленные обращения тех, кому очень трудно было отказать, например вдове покойного адмирала Лазарева. Та просила место для Людвига Опацкого, всячески расхваливала его, а Григорий Иванович знал, что этого проходимца, проворовавшегося архитектора, бывшего строителя канатного завода, и близко нельзя подпускать к казённой службе. Бессильная ярость охватывала его, когда вместо приёмки боевых кораблей отправленные им в Англию офицеры, оставив все неотложные дела, занимались яхтами для царского семейства. Но что они или он могли сделать? В общем, Бутаков тяготился службой на берегу и чувствовал себя не на месте. Он обратился к великому князю Константину с просьбой перевести его на Балтику. В ответ получил вежливое письмо Краббе, в котором сообщалось, что в просьбе Григорию Ивановичу отказано. Бутаков жаловался в частных письмах Головнину, что в его распоряжения постоянно вмешивались, забирали лучших офицеров для службы в пароходной компании Аркаса. Видимо, рассчитывая, что через Головнина его слова дойдут до великого князя, Григорий Иванович писал ему: «Неужели сочтут капризом, если я, видя невозможность делать какие-либо соображения для будущего устройства доверенного мне управления при таких распоряжениях, буду просить лечиться за границу от невыдуманной болезни?» Но эта слабая угроза на руководство морским министерством не подействовала.

В 1857 году Григорию Ивановичу написал рапорт лейтенант Николай Иванович Красовскии. Лейтенант служил в Феодосии на должности командира брандвахтенной канонерской лодки. Должность, прямо скажем, не ахти какая, но после войны, когда офицеров было много, а должностей мало, и такая должность давала возможность получать жалованье и существовать на него.

Лейтенанта куда-то собирались перевести, а он мечтал прослужить в Феодосии ещё год. Феодосия для тех, кто там не бывал, — не самое плохое место на земле. Но лейтенанта прельщала не курортная местность, а возможность заниматься живописью у Ивана Константиновича Айвазовского, который жил там, в роскошном собственном доме. Айвазовский неоднократно встречался с Бутаковым, когда писал картину «Бой с “Перваз-Бахри”», льстиво называл его покровителем всего полезного и прекрасного. Художник посоветовал лейтенанту лично обратиться к адмиралу, сославшись на него. Бутаков пошёл навстречу офицеру, тем более что знал его по службе на пароходе «Крым». Известно ему было и об увлечении Николая Ивановича живописью. Впоследствии Красовский получил широкую известность как скульптор и живописец. Некоторые его картины приобрёл великий князь Константин. Картины боевого морского офицера, участника Синопского сражения, командира батареи во время осады Севастополя, награждённого орденом Св. Георгия 4-й степени, и сейчас хранятся в Центральном военно-морском музее. Какая-то заслуга в том есть и у Бутакова.

И ещё одно доброе дело совершил Григорий Иванович. Он вернул в разрушенный Севастополь морскую библиотеку. Её временно разместили в здании бывшего Девичьего училища, там же расположилось и Благородное собрание. Тем самым адмирал сохранил её для многих поколений моряков и их семей. Тёплое чувство благодарности знаменитому адмиралу испытал и автор, просиживая вечера в читальном зале севастопольской Морской библиотеки.

От первого брака с подполковником Галафеевым у Амалии детей не было. А вот Григория Ивановича она, в положенный срок после свадьбы, осчастливила дочерью. 27 августа 1858 года он получил в Севастополе присланную по эстафете из Симферополя телеграмму, отправленную туда из Николаева Мать сообщала; «Бог дал дочь 27 августа. Амалия здорова».

О столь радостном событии Бутаков немедленно сообщил телеграммой великим князьям Константину и Николаю, прося их стать крестными отцами. Знал службу Григорий Иванович! Генерал-лейтенант великий князь Николай Николаевич находился в то время проездом в Одессе. Бутакова он хорошо помнил по своему приезду в Севастополь во время войны. Великий князь сразу откликнулся тоже телеграммой: «Жена и я поздравляем с радостным событием, и желал бы назваться крестным отцом новорожденной Прошу Вас не беспокоиться и остаться при Вашей жене. Николай». Константин Николаевич прислал телеграмму с некоторой задержкой. Дело в том, что Бутаков обратился через него с просьбой и к царскому семейству стать крестными. 1 сентября пришла телеграмма из Петербурга; «Поздравляю с новорожденной. С удовольствием буду восприемником. Императрице доложу нашу просьбу по приезде её величества. К.».

Через две недели напомнил о себе и Николай Карлович Краббе, которого Бутаков ни о чём не просил, но эту телеграмму следует расценивать и как намёк, что не стоит обходить своих непосредственных начальников, обращаясь на самый верх: «Государь император соизволил с удовольствием согласиться на восприятие от купели Вашей дочери. Контр-адмирал Краббе». Разумеется, никто из царской семьи при крещении не присутствовал, но Бутаков зато получил письменное свидетельство, заверенное казённой печатью и подписью генерал-адъютанта барона Корфа о том, что великий князь Николай был заочным восприемником дочери Григория Ивановича Подобные документы он получил из министерства двора и от Константина Согласитесь, что бумаги были весьма полезными. Но и это ещё не всё. Положено в подобных случаях дарить подарки. Жена великого князя прислала от имени мужа и своего в подарок жене Бутакова золотой браслет, украшенный бриллиантами.

Не хуже подарки Амалия получила от Константина и императрицы. Во время этих радостных и волнующих событий брат Иван находился в Бордо в качестве командира строившегося там фрегата «Светлана». Иван Иванович просил разрешения у Краббе дать ему отпуск за границей, чтобы вылечить больную ногу. Краббе в качестве дружественного жеста прислал Григорию Ивановичу телеграмму, в которой написал: «Брату дано знать в Бордо, что если доктора находят, что ему нужно лечиться за границей, то, чтобы оставался и о деньгах не беспокоился. Фрегат приведёт Лисянский. Контр-адмирал Краббе». В общем, сообщил старшему брату о заботе, проявленной им по отношению к Ивану. В начале октября отправился за границу генерал-адмирал великий князь Константин. Перед отъездом он ещё раз строго внушил Бутакову: «По случаю моего отъезда за границу, считаю нужным обратить внимание вашего превосходительства на пользу, приносимую России Обществом пароходства и торговли на Чёрном море. Я весьма желаю, чтоб Вы оказывали оному во всех случаях всё зависящее от Вас содействие. К.». Видимо, рождение дочери отвлекло Бутакова от дел, которые ему показались маловажными, чего не скажешь о тех, кого они касались непосредственно. В 1856 году Константину пришла в голову мысль послать известных русских писателей «изучать быт и нравы приречных и приморских областей России». Александр Степанович Афанасьев-Чркбинский выбрал Приднепровье. Поработал он очень добросовестно и впоследствии издал двухтомный этнографический труд «Поездка в южную Россию». Не очень понятно, как это сказалось на мощи военно-морского флота России, но великому князю было виднее. Речь сейчас не о том