Социальная история Англии ХIV-XVII вв. - Татьяна Мосолкина Страница 39

Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе на примере Лондона подробно рассмотрено М.М. Ябровой, в какой-то мере на материале городов Восточной Англии этого вопроса касалась А.А. Кириллова. М.М. Яброва показала, как в Лондоне XIV–XVI вв. менялась организация промышленного производства — от скупки готовых изделий и раздачи сырья к простой кооперации и мануфактуре. Она проследила, как мануфактурное производство XVI в. было подготовлено постепенными изменениями в ремесле. А.А. Кириллова также отмечала возникновение новых явлений в английском сукноделии. Можно ли говорить, что процессы, наблюдавшиеся в столице, были характерны и для провинциальных городов?

Известно, что Англия издавна являлась поставщиком шерсти для суконной промышленности Нидерландов, но с середины XIV в. она начинает экспортировать сукно, а к началу 30-х гг. XV в. его вывоз уже преобладал над вывозом шерсти. Среди английских городов, экспортировавших сукно, Бристоль в середине XIV в. стоял на первом месте. В 1355–1360 гг. его доля в ежегодном экспорте английского сукна составляла 30% (в среднем 2550 кусков), а в 1365–1370 гг. выросла до 40% (в среднем 5151 кусок в год).

Сукноделие очень рано становится важной отраслью хозяйства города. Уже в 1217 г. Генрих III передал бристольским купцам в счет долга 100 мешков ирландской шерсти (на 2 тыс. марок). Еще до всеобщего подъема сукноделия в Англии во второй половине XIV в. ткачи Бристоля изготовляли сукно на экспорт, а значит, производили его больше, чем мог поглотить местный рынок. Таможенные отчеты за 1303–1309 гг. показывают, что некрашеное сукно являлось уже более важной статьей бристольского экспорта, чем овчины или шерсть. За шесть лет из города было вывезено иностранцами 242,5 куска сукна, а шерсти только 9,5 мешков. Нужно учесть, что упомянутые отчеты за 1303–1309 гг. показывают доходы от «новой пошлины», которую Эдуард III установил для иностранных торговцев, поэтому неизвестно, какое количество сукна вывезли из Бристоля англичане. Для сравнения можно сказать, что Ньюкасл до 1357 г. вообще не экспортировал сукно, из Ярмута в 1353/54 г. было вывезено лишь 19 кусков, из Гулля — 163, из Бостона — 273, из Лондона 454, и из Саутгемптона — 785. Бристоль в этом году отправил за границу уже 1511 кусков.

Производство сукна росло настолько стремительно, что это едва ли было возможно при старой системе организации производства.

Уже в первой половине XIV в. в Бристоле можно обнаружить зарождение системы раздачи сырья и скупки готовых изделий (в сукноделии — полуфабрикатов), которая, как известно, являлась первой зачаточной формой капиталистического производства. Систему раздачи сырья довольно трудно отличить от работы на заказ. В сукноделии из-за очень значительного разделения труда (процесс изготовления сукна охватывал от 26 до 28 операций) прядильщики, ткачи, красильщики не только покупали полуфабрикаты, но и брали заказы. Когда это перерастает в экономическую зависимость и работу по найму уловить сложно.

Скупщик способствовал разорению не только зависимых от него ремесленников, но и мелких самостоятельных производителей, не имевших возможности конкурировать с ним на рынке. Поэтому борьба между ними нашла отражение в различных цеховых ограничениях и запретах, при помощи которых бристольские гильдии ткачей, сукновалов, красильщиков и других ремесленников пытались бороться с наступлением раздатчиков и скупщиков. Это можно проследить на протяжении многих десятилетий. В 1355 г. гильдия ткачей запрещает «получать шерстяную пряжу от кого-либо, кроме своих мужей и жен», показывая тем самым, что ремесленники до этого постановления получали от посторонних лиц (а не покупали) сырье для работы. После 1360 г. данное решение конкретизируется: два человека, избиравшиеся гильдией, должны были «следить за изготовлением законного (доброкачественного — Т.М.) сукна без получения от кого-либо или передачи пряжи или шерсти кому-нибудь кроме бюргеров или их жен». Таким образом, вопреки запрету кто-то по-прежнему продолжал раздавать пряжу для работы. Кроме того, можно сделать вывод, что недоброкачественное сукно (из обрывков и очёсов) изготавливалось не членами гильдии ткачей, т.к. речь идет о запрещении отдавать кому-либо или получать от кого-либо шерсть, кроме полноправных горожан.

В этом же постановлении отразилась и непоследовательность политики гильдии: предполагается, что бюргерам и их женам разрешено получать или раздавать пряжу для переработки. Прошло более ста лет, и ткачи Бристоля по-прежнему жалуются, что некие люди, пришедшие в город, «получают шерсть или шерстяную пряжу тайком (stolen) от ткачей и других изготовителей сукна названного города». Из этого можно понять — скупка и раздача в XIV в. не были случайными явлениями, а все более прочно укоренялись как система в сукноделии Бристоля.

Тем более что это было характерно не только для гильдии ткачей. В 1360 г. красильщики постановили, что «если какой-нибудь красильщик города возьмет в работу у себя дома вайду кого-нибудь другого, и после проверки вайда будет конфискована, красильщик будет обязан вернуть собственнику столько, сколько стоит вайда…». Совершенно очевидно, что часть красильщиков получала сырье для работы от кого-то. Вряд ли речь идет о работе на заказ, потому что ремесленник получал не полуфабрикат (в данном случае сукно), а краситель, который, если бы он был самостоятельным производителем, покупал бы сам.

Помимо мастеров, которые получали полуфабрикаты и сырье для работы, в гильдии были люди, занимавшиеся организацией крупного по меркам средневекового города производства. В упоминавшемся документе отмечалось, что ни один красильщик не должен «пускать в работу» сразу несколько бочек вайды, т.к. краситель может испортиться. Если учесть стоимость одной бочки этого красителя (12–13 ф.ст.), то задействовать в работе сразу несколько бочек (или даже две) обычный ремесленник вряд ли мог.

Гильдия красильщиков была наиболее богатой в городе, и верхушка ее мастеров не только эксплуатировала обедневших коллег своего ремесла, но и поставила под контроль другие операции по производству сукна. Иначе трудно объяснить, почему именно красильщики в 1381 г. постановили, что «ни один человек, проживающий в городе, не пошлет за пределы привилегии города шерстяную пряжу, спряденную где-нибудь в другом месте, под угрозой конфискации всего сукна без какого-либо прощения». Вероятно, красильщики не желали терять контроль над ткачами, а организовать его в сельской местности было довольно сложно.

О том, что часть мастеров-ремесленников превратилась в предпринимателей, свидетельствуют списки членов гильдии суконщиков, среди которых мы находим и красильщиков. Например, Томас из Хея, оставаясь членом ремесленной гильдии, занимался экспортом сукна. Являясь одновременно и членом городского совета, он, видимо, сам непосредственно не занимался окраской ткани, скорее эксплуатировал рядовых членов гильдии. Томас из Хея действовал в 80-е гг. XIV в., для XV в. можно назвать имена Джона Хоггза, тоже занимавшегося торговлей, и Джона Хенлова, который, являясь красильщиком, торговал сукном через Лондон с ганзейцами и имел своего постоянного фактора. Конечно, подобные люди членство в ремесленной гильдии использовали не для занятия ремеслом, а для организации крупного для того времени производства и сбыта готовой продукции на внешних рынках.