Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков Страница 39

На членов английской миссии «кухня Японии» – Осака – произвела самое неблагоприятное впечатление: «Не может быть ничего более неинтересного, чем японский город. В нем нет ни цвета, ни архитектуры; что до Осака, то этот город поистине выглядит исключительно безобразно, в нем есть только торговля и промышленность. Каналы и реки Осака побудили некоторых сравнить его с Венецией. Какое кощунство!» ^[44]

Портрет Ёсинобу в английской газете «The Illustrated London News»

Однако сам Ёсинобу членам миссии откровенно понравился. Вот как описывает сёгуна Митфорд, обнаруживший в нем «замечательную личность»: «Он был обычного для японцев роста, но по европейским меркам он был невелик; впрочем, традиционные японские одеяния скрадывали эту разницу. За все время моего пребывания в Японии он оказался самым красивым, по нашим меркам, мужчиной. Черты лица – правильные, глаза – яркие и умные, кожа – оливкового цвета, чистая и здоровая. Рот – очень жестко очерчен, но когда он улыбался, выражение лица приобретало мягкость и исключительную обаятельность. Он был ладно и крепко скроен, что выдавало в нем человека, привыкшего постоянно двигаться; он был неутомимым наездником, привычным к любой погоде, как английский хозяин псарни. Он был самым настоящим и притом великим аристократом. Жаль только, что он представлял собой анахронизм» ^[45].

Второстепенность Ёсинобу, его подчиненная роль по отношению к пятнадцатилетнему Муцухито видна уже в том, что Гарри Паркс осведомлялся у сёгуна не о его собственном здоровье, а о здоровье императора. Точно так же как Ёсинобу спрашивал Паркса о том, как чувствует себя королева Виктория. И над Парксом, и над Ёсинобу находилась более высокая и авторитетная инстанция.

В воспоминаниях Митфорда Ёсинобу предстает как остроумный, обаятельный и галантный собеседник. Проведя гостей в комнату, стены которой были увешаны портретами знаменитых поэтов и поэтесс, Ёсинобу решил подарить один из них Парксу. Тот стал отнекиваться, утверждая, что интерьер будет разрушен. Однако Ёсинобу ответил: когда я буду видеть зияющее пространство на стене, это станет приятным напоминанием о том, что моя картина находится теперь в вашем владении ^[46].

В Японии, как и во многих других странах, монарх был обязан жениться. И чем скорее, тем лучше. Это было связано прежде всего с необходимостью продолжения правящего рода. Выбор у императора был небольшой: только представительницы нескольких самых знатных фамилий имели право на то, чтобы назваться супругой государя. Летом состоялись смотрины: во дворец Госё прибыла Харуко, младшая сестра старшего государственного советника Итидзё Санэёси. Их покойный отец занимал при жизни пост левого министра. Мать Харуко тоже была самого благородного происхождения – она была дочерью принца. Харуко блестяще знала поэзию и, естественно, сама слагала стихи. Считается, что за свою жизнь она сочинила около 400 тысяч танка! Она читала по-китайски, умела играть на кото (вид цитры), пела. Кроме того, изучала чайную церемонию и икэбану. Кроме того, она отличалась завидным здоровьем. Но она была старше своего предполагаемого супруга на целых три года. Случаи, когда супруга была немного старше императора, в японской истории отыскались, но три года – это показалось многовато. Проблему разрешили просто: посчитали, что Харуко родилась не в 1849-м, а в 1850 году.

Когда паланкин с Харуко поднесли к дворцовым воротам, придворные взяли в руки длинные и широкие куски материи, образовав подобие коридора – чтобы Харуко могла пройти во дворец, избежав людских взглядов. Традиционная поведенческая логика, решительно отделявшая императора и его аристократию от подданных, продолжала действовать.

Муцухито и Харуко пообедали, выпили сакэ, обменялись подарками. Харуко, среди прочего, преподнесла ящичек со свежей рыбой, а император подарил ей набор заколок, благовония и. трубку для курения табака. Харуко вроде бы никогда в курении замечена не была, но табак считался тогда в Японии одним из видов благовоний. А раз благовоние – значит, отгоняет злых духов и болезни. В этом японцев убедили европейцы еще в XVI веке – они были уверены, что табак оберегает от сифилиса, который они завезли, как и табак, из Америки.

Харуко произвела благоприятное впечатление, и через два дня ей сообщили, что теперь она – невеста императора. Сёгун отреагировал немедленно: пообещал предоставить деньги на свадьбу – единовременно, и 500 мешков риса на мелкие расходы для Харуко – ежегодно.

Но свадьба не могла состояться, пока не закончится годичный траур по Комэй. По этой же причине нельзя было проводить и ритуал совершеннолетия юного императора.

Сёгунат предпринимал отчаянные усилия, чтобы спастись, наращивал свои вооруженные силы. Это требовало огромных средств. Напомним, что в стране не существовало общенациональных налогов. Хотя земельные владения Токугава были самыми обширными в стране, их кошелек все равно был пуст. Ёсинобу обратился к Леону Рошу с просьбой о займе в 6 миллионов долларов. Тот обещал помочь. Специально для этой цели создали «Французскую экспортно-импортную компанию», которая обязалась предоставить требуемые средства в обмен на право разрабатывать ресурсы севера Японии. Однако компания не сумела собрать достаточного капитала. Потенциальным кредиторам показалось, что положение сёгуната недостаточно прочно. В этом их убедили сами японцы, вынесшие свои внутренние проблемы на международную арену.

В этом году в Париже проводилась Пятая всемирная выставка. Япония впервые принимала в ней участие. На выставку в качестве представителя сёгуна Ёсинобу направился его четырнадцатилетний брат Акитакэ. Делегация с самого начала находилась в весьма двусмысленном положении. По пути в Европу корабль заходил в порты, которые принадлежали как Англии, так и Франции. Во французских портах Акитакэ салютовали пушки, выстраивался почетный караул. А в британских владениях делали вид, что ничего не знают о том, кто находится на борту корабля. Более того: в Гонконге в качестве переводчика к сёгунской делегации приставили Зибольда. Сына того самого Зибольда, который был с позором изгнан 40 лет назад за попытку вывезти из страны географические карты. Акитакэ счел это за знак неуважения и предпочел вообще не спускаться на берег.

В Париже Акитакэ посетил, в частности, могилу Наполеона Бонапарта. Рядом с ней были выставлены пушки, которые французские матросы захватили у Тёсю. Княжество Тёсю проиграло битву западной коалиции, но оно выиграло войну у сёгуната. При посещении могилы Наполеона делегация сёгуната наверняка ощущала смешанные чувства.

Токугава Акитакэ

В Париже дела сёгунской депутации не задались с самого начала. Японцев поместили в шикарном «Гранд-отеле», впервые в жизни они смогли воспользоваться лифтом. Но плата за постой оказалась так велика, что казначей Сибусава Эйити настоял на переезде в съемные квартиры. Однако Акитакэ ожидал и более неприятный сюрприз.