Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков Страница 39

17 апреля 1867 года, что касалось государевой службы, для Петра Алабина стал еще более знаменательным днем – он был произведен в статские советники. Это повысило его статус в городском самоуправлении и дало надежды и дальше успешно двигаться по служебной лестнице. Алабин принимает участие в обсуждении вопросов об открытии технических классов при гимназиях, о введении в гимназиях греческого языка и о назначении стипендиатов на средства губернского земства. Нет той тематики, по которой Петр Владимирович не смог бы высказать свое веское и разумное мнение. И очень скоро его избирают в комиссию для разработки вопроса «об устройстве медицинской части в губернии».

Смелым оказалась еще одна его оценка существующего положения вещей. На заседании Самарского губернского земского собрания управа предлагала содержать сельские школы за счет сельских обществ.

И тут Петр Владимирович смолчать никак не смог.

– Считаю, что подобное положение вещей есть мера не для роста сельских школ, а для их уничтожения, – убежденно сказал он. – Только при поддержке города сельская школа сможет развиваться и выжить.

И вновь большинство его не поддерживает, желая оставить все как есть, не взваливать на свои плечи лишнюю работу. Петр Алабин настаивает на своем и заявляет, что «по данному постановлению собрания он подаст свое особое мнение».

Его напору уже не удивляются. Напротив, многим бы показалось странным, если бы Петр Алабин не высказался по тому или иному вопросу по совести, не желая идти на компромиссы. И многие видят, с каким уважением смотрит на него уже новый губернатор – действительный статский советник Григорий Сергеевич Аксаков.

В конце 1868 года Петр Алабин стал действительным членом Самарского губернского попечительства детских приютов, а уже в начале следующего года он был награжден знаком отличия за поземельное устройство государственных крестьян.

Это была одна из важнейших проблем в государстве Российском, где крестьян освободили, но земли им не дали. Иди куда хочешь и не оглядывайся! С другой стороны, тоже понятно: рабство отменять было надо, но земля принадлежала либо императорской короне, либо дворянам. В последнем случае она передавалась по наследству веками и часто прадеды, служа царям, зарабатывали ее кровью на полях сражений. Кто ж хоть пядь отдаст просто так? У самого императора нет такого права! У Александра Второго и язык бы не повернулся предложить поделить землицу. Одним словом, помещичья Россия на такое бы не пошла. Легче царя поменять. А крестьян устраивать было надо. Этим вопросом и занялся со всем своим энтузиазмом Петр Алабин.

В январе 1869 года в журнале «Русский инвалид» была напечатана статья Петра Алабина, где он призывает создать Севастопольский исторический музей, который смог бы ознакомить любого русского человека или иностранца с великими вехами отшумевших не так давно битв. Эта идея пришла к нему не просто так. Мысленно он то и дело возвращался к битве за Севастополь. Картины героической обороны всегда стояли перед ним – яркие и трагические. Алабин предлагает обратиться к участникам обороны и попросить их принести в дар музею подлинные вещи, пусть и дорогие им как память, но которые останутся тут навсегда – потомкам, целым поколениям русских людей. Статью Алабина перепечатали в «Морском сборнике» и она получила общероссийскую известность и множество откликов. Благо дело, героев, оборонявших тринадцать лет назад великий российский черноморский город, еще было много. Был создан комитет по созданию Севастопольского музея и Петр Алабин как инициатор замечательной идеи стал его членом.

Труды на благо освобожденного крестьянства, как и все предыдущие, не прошли незамеченными, и уже 20 апреля 1869 года он был произведен приказом Сената в действительные статские советники и получил «всемилостивейшее благоволение за оказанное содействие к правильному ходу и успешному окончанию работ по составлению владельных записей для селений государственных крестьян». А ведь по закону Российской империи между двумя чинами – статского и действительного статского советника, должно было пройти не менее десяти лет!

– Ваше превосходительство! – едва он переступил порог, развела руками Варвара Васильевна. – Знаю, по-другому теперь и не скажешь!

Именно так отныне должны были именовать ее мужа.

– Генерал, генерал! – выбежали из комнат взрослеющие дочери. – Поздравляем, папенька!

Этот титул по военной шкале приравнивался именно к генерал-майору и давал, кстати, права на потомственное дворянство. Именно из «действительных статских» выбирали директоров департаментов, градоначальников и даже губернаторов.

– Ну, пожалуй, для вас я так папенькой и останусь! – он обнял дочек, прижал к себе. – Но только ради исключения!