Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони Страница 39

3-я танковая дивизия СС в последующие дни прорвалась через Жамбек и даже подошла к линии железной дороги, проходящей через Бичке, в нескольких местах перейдя ее. К этому же дню IV танковый корпус СС уничтожил или захватил 79 танков, 160 орудий и 107 противотанковых орудий и стоял теперь всего лишь в 21 километре от Будапешта. Мотопехотинцы СС были уверены, что местность перед ними более открыта и танкодоступна. Им уже казалось, что их усилия по взлому кольца окружения вокруг города увенчаются деблокадой венгерской столицы.

Однако эти надежды оказались иллюзиями. С 5 января сопротивление русских окрепло и свело на нет все дальнейшие атаки IV танкового корпуса СС. Генералу армии Захарову удалось создать мощный оборонительный фронт на линии Бичке – Мань – Тинье – Кёртелеш, который непрерывно усиливался. За Бичке 6, 7 и 8 января разгорелось ожесточенное сражение. Тщетно пытались Гудериан и Вёлер личным присутствием на КП IV танкового корпуса СС как-то повлиять на ситуацию: сил дивизий, которые за прошедшие дни потеряли почти 3 тысячи человек убитыми и ранеными и понесли значительные потери в технике, уже недоставало для дальнейших наступательных операций. Они были вынуждены перейти к обороне.

Незначительные успехи обозначились только на левом фланге IV танкового корпуса СС, где 711-я пехотная дивизия вечером 6 января вышла к городу Эстергом на Дунае и тем самым обеспечила безопасность восточного фланга 96-й пехотной дивизии в ходе дальнейших боев за Шаришап, Сольнок и Кёртелеш.

Наступление немецких войск почти полностью остановилось 6 января. «Вероятно, неудача наступления заключалась в том, что успех сражения вечером 1 января не был развит наступившей ночью и не привел к решительному прорыву. У нас больше не было того фюрера и тех войск, которые мы имели в 1940 году, иначе мы бы смогли добиться здесь успеха, сохранить силы и на некоторое время остановить фронт на Дунае». Так написал в своих воспоминаниях Гудериан.

Гилле же все еще не сдавался. Он приказал произвести перегруппировку танковых дивизий СС в смысле изменения при этом направления основного удара южнее Дуная, в районе Эстергома. Именно оттуда предполагалось повторить наступление на Будапешт через возвышенность Пилиш. Однако, пока 5-я танковая дивизия СС выходила из района Бичке, инициатива перешла ко 2-му Украинскому фронту, который в тот самый день, когда Эстергом перешел в руки немцев, нанес удар по германо-венгерским позициям на северном берегу Дуная.

Тем временем русская Ставка Верховного Главнокомандования задумала осуществить новое наступление на северном берегу Дуная в направлении на запад. Эта операция должна была достичь двух целей: овладение городом Комарно (Комаром) на Дунае и облегчение положения сильно потрепанных в боях войск 4-й гвардейской армии южнее Дуная путем продвижения танковых частей к городу Комаром (Комаром на южном, венгерском берегу, Комарно на северном, словацком). Они должны были появиться в тылу германской ударной группы и совместно с силами 3-го Украинского фронта нанести по ней удар.

6 января соединения 6-й гвардейской танковой армии и 7-й гвардейской армии в ходе ночной атаки без артиллерийской подготовки преодолели вражеские позиции на фронте на реке Грон на ширине 15 километров и уже в первый день наступления глубоко вклинились в участок фронта, занимаемый дивизией «Святой Ласло» (Владислав) и 211-й пехотной народно-гренадерской дивизией. Четыре русские стрелковые дивизии, один танковый корпус и один механизированный корпус, а также одна отдельная танковая бригада, всего 162 танка и самоходных орудия, а также имея 719 орудий различных калибров, в последующие дни сошлись с германскими силами в междуречье Нитры и Грона в кровопролитном сражении. Русский прорыв угрожал ударом в тыл не только IV танковому корпусу СС. Утрата Комарно (Комарома) могла доставить германскому командованию значительные проблемы, поскольку этот город был не только значительным транспортным узлом, имевшим важную железнодорожную станцию для выгрузки личного состава и снаряжения и обладавшим хорошо оборудованным портом, но и со своим мостом через Дунай представлял собой единственную на протяжении 100 километров коммуникацию группы армий «Юг» с германской 8-й армией. Взятие города Красной армией свело бы на нет всю перегруппировку германских армий!

Когда танковые клинья 9-го механизированного гвардейского корпуса прорвались в район Комарно и на северном берегу Дуная стали занимать один поселок за другим, сложилась единственная в своем роде боевая ситуация: разделенные течением реки, противники наступали навстречу друг другу; немцы с запада на восток южнее течения Дуная, а русские с востока на запад по северному берегу реки!

Сражавшийся в районе реки Грон LVII танковый корпус ввел в бой свой единственный резерв, 8-ю танковую дивизию, бросив ее в контрудар. Ее сил оказалось недостаточно, чтобы остановить прорыв русских. Угроза Комарому становилась более чем реальной, поскольку части 7-й гвардейской армии 7 января уже вышли на рубеж Карва – Кёбёлькут и начали перегруппировку для дальнейшего продвижения. Для упрочения положения командующий LVTI танковым корпусом принял решение 8 января обратиться к командованию группой армий «Юг» с просьбой предоставить в распоряжение LVTI танкового корпуса находящуюся на марше 20-ю танковую дивизию, предназначавшуюся первоначально для наступления на Будапешт. Одновременно из Братиславы был переброшен батальон сил безопасности, а под Комарно был в спешном порядке образован плацдарм, обращенный на восток и северо-восток.

Еще до того, как свежие германские силы севернее Дуная смогли развернуться в боевые порядки и оказывать действенную помощь своим сражающимся частям, 6-я гвардейская танковая армия преодолела еще 20 километров и взяла штурмом поселки Исо и Хетень. К вечеру 8 января русские танки достигли уже предполья Нойойзеля (Нове-Замки [64]), тогда как другие русские танки с пехотой на броне стояли под Комарно, готовясь к дальнейшему наступлению. Но все же германские контрудары сорвали попытку Малиновского достичь своих целей с ходу и остановили продвижение русских буквально у ворот этих городов. Напрасно маршал бросил в сражение значительное подкрепление – три стрелковые дивизии и одну танковую бригаду; с прибытием 20-й танковой дивизии и частей 3-й танковой дивизии германская оборона значительно укрепилась, позволив командованию даже думать о нанесении локальных контрударов.

В «Истории части» 7-й гвардейской армии говорится: «Продвижение наших частей происходило в критической ситуации. В результате тяжелых боев их боеспособность в определенной степени упала. В составе трех танковых корпусов 6-й гвардейской танковой армии на 11 января оставалось только 72 боеспособных танка. Пополнение боекомплекта и снабжение продовольствием в значительной степени осложнялись обильными снегопадами и оледенением дорог. В результате всего этого был затруднен переход через реку Грон; саперы вплоть до 14 января не могли навести сколько-нибудь пригодной переправы через реку».

С тяжелым сердцем Малиновский принял решение прекратить дальнейшее наступление, обязав свои войска, однако, удерживать позиции, занятые ими на реке Нитре. В последующие дни это привело к отдельным локальным сражениям, в части которых немцам удавалось потеснить русские войска. Комарно (Комаром) продолжал оставаться в руках группы армий «Юг», сколько-нибудь достойного упоминания перегруппировки германских частей из Придунайской области не произошло, а потому и давление на 4-ю гвардейскую армию, окружившую Будапешт, не уменьшилось. Единственным результатом шестидневного наступления русских войск стало их продвижение на 50 километров. (Однако 20-я танковая дивизия немцев завязла в боях к северу от Дуная и не была брошена в бой под Будапештом. – Ред.)