Кто есть кто в мире террора - Александр Брасс Страница 39

Следует сказать, что Энсслин и Баадер полностью выполнили условия освобождения в том, что касалось работы с молодежью — «…уделять большую часть своего времени, проведенного вне тюремных стен, на общественно полезные цели…». Но только в собственных интересах, которые общественно полезными назвать никак нельзя. Это был период поиска «коллектива учеников», как называли их организаторы, а на самом деле вербовки сторонников из числа трудных подростков (как и было определено в предписании об освобождении), так и вполне благополучных студентов, жаждущих бунтарской романтики. Конечно, эти люди отличались между собой, здесь были и уличные хулиганы, и чистые душой идеалисты. Но Баадер — безусловно, талантливый организатор — сумел сплотить молодых людей, вызвать к жизни скрытую в них энергию и, главное, принудить без рассуждений подчиняться требованиям своего вождя. При этом не просто понять, что сам Андреас Баадер был хулиганом и налетчиком, безразличным к чужой жизни, честолюбивым авантюристом и циником без угрызений совести, благородным разбойником и идеалистом, сознательным революционером, заблудившимся на путях террора. Многие из этих черт можно в нем обнаружить или при желании вообразить, тем более что сам Баадер еще при жизни стал легендой. Очевидно, что он был очень хорошим организатором, умеющим освободить своих сообщников от чувства ответственности, взять его на себя, заставить поверить в безнаказанность. По ночам молодые люди громили телефонные автоматы, взламывали машины и, упившись пивом носились по городу на угнанных мотоциклах. Так они «выражали свой протест обществу». Беспредел закончился весьма неожиданно (и удачно для некоторых из молодых людей попавших под влияние Баадера). В ноябре 1969 года Федеральный Конституционный суд отклонил поданную четырьмя месяцами назад апелляцию и предписал четырем осужденным немедленно вернуться в места отбывания наказания. Адвокаты подали новое прошение о помиловании, однако оно было отклонено.

Один из четырех поджигателей — Хорст Зунлейн — дисциплинированно вернулся в тюрьму. Он переосмыслил недавнее прошлое и твердо решил покончить с ним. Его бывшие товарищи видели свое будущее иначе. Гудрун Энсслин, Торвальд Пролл и Андреас Баадер не собирались выполнять условия освобождения и подчиняться требованиям властей, Те, в свою очередь, объявили их «беглыми арестантами», а сами «беглецы» перешли на нелегальное положение.

Они бежали в Париж. Здесь они, воспользовавшись рекомендациями Красного Дени (Даниель Коэн-Бенди), обратились к Жану-Марселю Бугеро, бывшему активисту UNEF (Национальный Союз Студентов Франции), и укрывались на квартире соратника Че Гевары Региса Дебрея (Regis Debrey) — революционера и весьма состоятельного человека, отбывавшего в это время длительное заключение в боливийской тюрьме. Беглецы не испытывали нужды, но крайне опасались французской жандармерии. Баадер и Пролл все еще воспринимали свою нынешнюю жизнь как легкомысленное приключение, но Энсслин смотрела на ситуацию более реально. После студенческих волнений 1968 года жандармерия была настроена серьезно, левые организации — их лидеры, места сборов, квартиры — находились под контроль местных спецслужб. «Немецкие друзья» были бы неминуемо обнаружены и выдворены к себе на родину.

По инициативе Энсслин Пролл позвонил во Франкфурт своей сестре Астрид Пролл и попросил ее отправиться в Амстердам, к известному среди левых радикалов специалисту по изготовлению фальшивых документов. Выполнив поручение брата, Астрид Пролл с документами приехала в Страсбург, куда к тому времени перебралась вся компания. Здесь Торвальд Пролл решил вернуться к законопослушной жизни и сдался местной полиции. Его место заняла родная сестра Астрид Пролл, отныне она прочно и до конца связала свою судьбу с терроризмом.

Из Страсбурга Андреас, Энсслин и Астрид отправились в Италию, где остановились на квартире общего берлинского знакомого. Итальянским «Красным бригадам» еще предстояло появиться, но почва была подготовлена, и поддержка беглецам была обеспечена. Здесь же они узнали, что ходатайство об их помиловании окончательно отклонено. Несмотря на это, они решили нелегально вернуться на родину по поддельным документам. Главной причиной такого решения была ситуация, сложившаяся к концу 1969 года в ФРГ. Противостояние между радикально настроенным молодежным движением и властями достигло критической точки. Прибывший из Западного Берлина знакомый передал приглашение присоединиться к боевой группе под названием «Фракция Красной армии» (РАФ). Казалось, не хватает последнего усилия, чтобы поднять массы на вооруженную борьбу и свержение ненавистной системы.

В декабре 1969 года по подложным документам Баадер, Энсслин и Пролл вернулись в Германию и обосновались в Западном Берлине. Это было наиболее удобное место. Большое число сторонников обеспечивало поддержку и результативность революционной работы, кроме того, оставался шанс укрыться в случае провала на территории соседней ГДР. Тем временем в самой Западной Германии была объявлена амнистия для участников студенческих беспорядков. Однако амнистия не распространялась на «франкфуртских поджигателей». Социальная реабилитация и путь к обычной жизни был для Баадера и Энсслин окончательно отрезан, о чем они, впрочем, ничуть не жалели. Они сделали свой выбор.

В конце февраля 1970 года у двери берлинской квартиры Ульрики Майнхоф на Кюрфюрстдамм появилась молодая пара. Баадер познакомился с Майнхоф, когда Ульрика посещала его в тюрьме: преуспевающая журналистка, освещающая проблемы левого движения (и сочувствующая ему), брала у «идейного поджигателя» интервью. Тогда они произвели друг на друга большое впечатление. Ульрика увидела в Андреасе практика революции, обладающего решимостью к действию, которой не хватало ей самой, а Баадер разглядел в Ульрике не только талантливую журналистку и единомышленницу, но возможного и крайне необходимого им идеолога, способного выразить интересы движения. Поэтому, объявившись теперь в Западном Берлине. Баадер и Энсслин тут же принялись разыскивать Майнхоф. Они не сомневались, что найдут у нее убежище. Но рассчитывали они на большее. Ульрику необходимо было вовлечь в формирующуюся организацию, сделать ее активным функционером. Это у них блестяще получилось.

В начале марта 1970 года Энсслин и Баадер встретились со своим давним знакомым, Дитером Кензельманном, одним из организаторов студенческих беспорядков. За время их отсутствия Дитер собрал небольшую группу молодых радикалов. Узнав от общих знакомых, что беглецы вернулись в Берлин, Дитер поспешил встретиться для выработки стратегии совместной борьбы. Казалось, о лучшем Баадер не мог и мечтать. Он встретил предложение с энтузиазмом. Трудности возникли при решении практических вопросов, в первую очередь — кто возглавит организацию. Баадер был не тот человек, чтобы оказаться на вторых ролях. Но и Дитер не хотел уступать, ведь решающий вклад в будущий проект был за ним. Переговоры зашли в тупик, и стороны, казалось, разошлись ни с чем. Тем не менее Баадера и Энсслин ждала неожиданная удача. В переговорах принял участие хорошо знакомый беглецам Хорст Малер — их адвокат на франкфуртском процессе. Он молча наблюдал, как Баадер и Дитер до хрипоты оспаривают друг у друга лидерство, и вступил в дело, когда стороны, исчерпав аргументы, собрались расходиться. Он отвел в сторону Энсслин и Баадера и сделал неожиданное признание. Он, Хорст Малер, основал собственную организацию «Фракция Красной армии» (РАФ) [45]и предлагает им принять в ней участие на самых выгодных условиях. Малер был чистейший идеалист, живущий мечтой о мире справедливости. Ради этого он готов был расстаться с адвокатской практикой, бросить жену и детей. Кое-какой опыт у него уже был. За организацию беспорядков Судебная палата Западного Берлина приговорила его к 10 месяцам тюремного заключения с отсрочкой исполнения приговора. Мягкость (условность) наказания не образумила Малера, и теперь он с энтузиазмом занимался созданием подпольной группы. Познакомившись в ходе франкфуртского процесса со своими подзащитными, Малер отдал должное твердости их характеров и решимости воплотить свои взгляды в практические действия, то есть настоящих революционеров. Малер был хорошим организатором, но он не был честолюбив и не рвался к лидерству. Для Баадера это было весьма кстати, его честолюбия хватало на двоих, а чистота идеологии его не очень заботила. Очевидно, что первые же успехи организации сделают его непререкаемым лидером, а о пропагандистском обеспечении будет кому позаботиться. Баадер с энтузиазмом дал свое согласие, и «Фракция Красной армии» обрела своего будущего вождя. По настоятельному совету Малера Баадер и Энсслин съехали со «слишком заметной» квартиры Ульрики Майнхоф на окраину Западного Берлина и приступили к планированию будущих операций. Первой задачей было раздобыть оружие. Для этого Баадер и Пролл должны были ночью (4 апреля 1970 года) проникнуть на кдадбище и выкопать из тайника оружие, якобы спрятанное там старым знакомым Малера Петером Урбахом. Малер не подозревал, что Урбах сотрудничает со специальными службами. Оружия в тайнике не оказалось, но на обратном пути машину «случайно» досмотрел дорожный полицейский патруль. Андреас Баадер предъявил удостоверение личности на имя Петера Ченовича. Полицейские признали удостоверение фальшивым и задержали Андреаса, прежде чем он успел оказать сопротивление.