Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940-1941 - Гельмут Гюнтер Страница 39

Я ненадолго забежал к Эвальду, тот ехал на тяжелом грузовике, чтобы передать ему, где именно должны остановиться службы обеспечения.

– Эвальд, а как поживают мои пайки за последние пару деньков?

Эвальд смерил меня недоверчивым взглядом.

– Уступи мне шнапс! А остальное можешь хоть в задницу себе засунуть!

– Ты не наглей! Я тебе уже отдал положенный шнапс!

Взглянув друг на друга, мы расхохотались. Я-то знал, что все, что положено, уже было получено. Никель вылакал мой шнапс. Этот субъект тормозов не имел, если речь шла о спиртном! Но Эвальду откуда было знать, кто именно из нас, мотоциклистов-посыльных, окажется на месте? Поэтому он и без разговоров выдал мне все положенное. Стараясь не нарваться на нашего шписа, я отвалил.

– Ни пуха ни пера! – бросил мне вслед Эвальд.

А шписа я заметил еще на деревенской дороге, и он явно искал кого-нибудь из нас.

Едва мы прибыли в батальон, как для Вернера с Альбертом нашлась работка. Им двоим поручили конвоировать свыше сотни захваченных на нашем участке русских пленных на сборный пункт. Разумеется, Старик понимал, что два конвоира для сотни или даже больше человек – слону дробинка. Альберт уселся в коляску с пулеметом наготове. И оба без каких-либо осложнений отконвоировали всю эту толпу к месту назначения, держась чуть поодаль, но сохраняя положенную дистанцию. В общем, они явно не перетрудились, выполняя это задание. Довольно часто колонну русских пленных гнали в тыл под чисто символической охраной. Подавляющее большинство доходило до пунктов сбора, но были и такие – и немало, – кто предпочитал сбежать. Разумеется, это была недоработка с нашей стороны, но откуда взять конвоиров, если каждый человек и так был на счету? И нашим остававшимся в тылу товарищам приходилось поэтому заниматься вопросами охраны военнопленных противника и глядеть во все глаза. Но в конце концов, это все же прифронтовая зона, а не торговые ряды где-нибудь в родном Дюссельдорфе.

Огромное облако пыли вдали говорило о том, что батальон снялся с места. Местность напоминала степь – равнина, поросшая низенькой травой. Я, привстав на сиденье и покрепче обхватив коленями бензобак, повернул ручку газа. Машина встала на дыбы, но все же рванула вперед. Вскоре я нагнал следовавших в хвосте колонны мотоциклистов и стал медленно пробираться вперед. Батальон быстро продвигался по равнине.

После однообразия последних дней эту атаку мы восприняли чуть не с облегчением. Позиции русских тянулись по обе стороны дороги. Буквально рядом не составляло труда разобрать даже лица солдат. Мы неслись вперед как угорелые, вздымая облака пыли. Ни единого выстрела со стороны противника. Может, они приняли нас за своих?

Медленно, но верно я пробирался вперед. Вот в затылок друг другу следовали Клингенберг и оберштурм-фюрер Вагнер. Вернер с Альбертом, которым повезло быстро доставить пленных к месту назначения, уже возвращались в батальон; меня же снова погнали к тыловикам, и я следовал теперь как раз позади машины Старика. Я заметил и Никеля, тот сидел скрючившись в три погибели на мотоцикле без коляски. Наверняка где-то здесь поблизости между ротами пристроился и Лойсль. Мы пронеслись еще через одну деревню. У колодца старушка набирала воду. Едва завидев нас, она выпустила из рук полное ведро, оно упало, вода разлилась, а сама жительница деревни быстро исчезла в одном из близлежащих домов. Видимо, мы ее здорово напугали.

Ехали без остановок. Не останавливались даже, чтобы проверить, нет ли в деревне солдат противника. Боже праведный, не допусти поломок! Я беспрерывно повторял про себя эту фразу словно заклинание. В этот раз мы, видимо избалованные безопасностью, неслись вперед без предварительной разведки, без флангового боевого охранения. Как будто находясь в глубоком тылу.

За деревней снова началась равнина, степь, на нашем пути все чаще и чаще стали попадаться оборонительные сооружения.

– Вперед! Вперед! – подгонял нас Клингенберг.

Стоя в штабном автомобиле, он вглядывался вперед. И вдруг – хлопок! Покрышка лопнула! Штабная машина, метнувшись влево, потом вправо, остановилась. Клингенберг недолго думая тут же перебрался на мотоцикл Вернера.

– Давайте вперед! Какого черта остановились? Не поняли, для чего мы здесь?! – рявкнул он.

На горизонте показались очертания построек – все очень походило на довольно крупный населенный пункт. Уж здесь мы точно остановимся и спокойно выясним обстановку. Но – это МНЕ так представлялось. Но никак не нашему Старику! На предельно возможной скорости первые мотоциклы с колясками ворвались в город во главе с Клингенбергом. И до самого центра города Клингенберг и не думал останавливаться. Потом все же дал команду Вагнеру остановиться, а мотоциклетный взвод под командованием унтерштурмфюрера Рентропа поехал дальше. Подъехал и адъютант батальона, офицеры провели пятиминутку. Вагнер двинулся вперед и только после этого сообразил, что в городе полно русских войск. Противник открыл огонь по нам из всех направлений. Стреляли отовсюду – из-за каждого угла здания, из окон, по-моему, даже с крыш домов. Мотоциклисты рот спрыгивали на землю прямо на ходу. Наше появление в городе было настолько внезапным, что русские вскоре прекратили огонь и разбежались кто куда.

На нас обрушился огонь автоматических пушек, не прекращался и пулеметный огонь. Командир что-то обсуждал с обершарфюрером из взвода связи, а унтерштурмфюрер Хильгер отчаянно махал мне рукой – мол, давай сюда, и побыстрее, вместе с машиной!

Но тут не успел я опомниться, как оказался на земле. Русские разобрались, в чем дело, и теперь обстреливали нас из всего, что было у них, – орудий, пулеметов, винтовок. Короткими перебежками мы с Хильгером добежали до стоявших рядком последних домов этого городка, расположившихся метров на двести вдоль реки. Справа мы увидели русский бронепоезд, открывший по нам ураганный огонь из всех видов оружия. Мотоциклисты упорно пробивались вперед. Крыши и башенки здания железнодорожного вокзала, различимые из-за стоявшего бронепоезда, были уже снесены – наши чудом прорвавшиеся сюда артиллеристы из противотанкового орудия обстреляли прямой наводкой бронепоезд. Прямо перед нами, там, где дорога поворачивала, мы видели макошинский железнодорожный мост – главную цель операции.

У моста сгрудились брошенные мотоциклы. Их водители, укрывшись, используя рельеф местности, заняли оборону и дожидались, пока стихнет артогонь. Здесь было равносильно самоубийству пытаться проехать хоть метр на мотоцикле. Под бешеным пулеметным огнем противника спешившиеся мотоциклисты сумели прорваться через мост и под командованием унтерштурмфюрера Рентропа даже создать небольшой плацдарм на противоположном берегу.

Да, может, этот плацдарм на южном берегу Десны был и крохотным, однако железнодорожный мост, игравший важнейшую роль для продолжения наступления наших войск в южном направлении, был захвачен мотоциклетным батальоном. Причем захвачен целым и невредимым! Саперам 5-й роты была поставлена задача осмотреть мост на предмет наличия взрывчатки и обезвредить все взрывные устройства. И это под огнем врага, засевшего неподалеку от моста!