Карл Великий. Основатель империи Каролингов - Гарольд Лэмб Страница 39

Вместо того чтобы дожидаться ответа своего враждебного кузена на это предложение, большой и сильный рейнский монарх обратился к своим самым верным сеньорам, восточным франкам, чтобы те собрали всадников-ветеранов и снова отправились вместе с ним в поход. На этот раз с наступлением зимы. Он обещал им, что теперь их путешествие не закончится битвой.

Самый старый из них припомнил тот первый зимний переход через Альпы и усомнился в словах Шарлеманя. Все указывало на войну в Баварии. Но в верхнем течении Рейна Шарлемань повернул к перевалу горы Жов, открывавшему путь в Италию.

Он смеялся над их мрачным настроением.

– Какие ужасы мерещатся вам на этой дороге? – подзадоривал он. – Вы будете праздновать Рождество в Городе Цветов [22], вы обретете душевное спокойствие у гробниц апостолов в Риме, и вы будете гостями прекрасного, богатого герцогства Беневент.

Веселость Шарлеманя отвлекала его спутников от дурных предчувствий.

– Такого покоя и радости, – ворчали они, – нам никогда не доводилось знать.

– Тогда поезжайте с легким сердцем и доброй волей, и вы их узнаете сейчас.

С этим головным отрядом воинов он поднялся на заснеженный перевал. С ним не было его семейства и святых отцов. Никакой обоз не тащился за быстрыми всадниками. Пипин Карломан, десятилетний король Италии, сопровождал отца.

На этот раз Шарлемань не взял с собой Фастраду.

Как и обещал король, они миновали Павию и добрались до похожей на сад Флоренции как раз к Рождеству. Оттуда он решился написать Алкуину: «Мы на пути к тому, чтобы устроить свои дела в Ломбардии».

Эти дела не были такими легкими, как можно заключить из его слов. Над полуостровом, раздираемым на части, нависли грозовые тучи, начавшие волноваться, когда с севера поползли слухи о восстании. Непокорность баваров эхом отозвалась в Южной Италии. Там ждала нетронутая войной сила, беневентанцы, чувствовавшие себя в безопасности в своем городе-крепости с неприступным убежищем в Салерно на вершине горы, господствующей над южным морем.

Это герцогство Беневент занимало то, что как раз и зовется настоящим итальянским «сапогом» с горными хребтами и портами, обращенными к историческим заливам, с римским увеселительным курортом в Капуе и курящейся вершиной Везувия, и поддерживало тесные связи с флотами, торговцами и шпионами могущественного Константинополя. Кое-что из римской культуры и досуга сохранилось в этом городе, где греческие церкви возвышались над виноградниками, а придворные развлекались игрой в триктрак и скачками.

Пожилой герцог Беневента, Арихиз, был одновременно обходителен и хитер. Сам лангобард, он превратил свою землю в последнее убежище лангобардской свободы вне досягаемости дикого франка. Находясь спиной к морю, бородатый и утонченный Арихиз мог призвать на помощь силу моря, если бы открыл свои порты флотам Византии. Что он теперь и делал.

Послания Адриана Шарлеманю предупреждали об этом – Арихиз предъявляет претензии к монастырям Святого Петра, герцог собирает вооруженные силы, укрепляет стены Капуи и Салерно, стрижет волосы и бороду по византийской моде, принимает шитые золотом мантии, меч и скипетр от византийского стратега [23]в Сицилии.

С самого моря пришло предупреждение: забытый сын Дезидерия выпрашивал у императрицы Ирины галерный флот и армию, чтобы обрушиться на Италию и отвоевать Равенну, город византийских цезарей. Арихиз скоро станет правителем Неаполя.

Возможно, Шарлемань ухватился за эти вести, чтобы открыто разорвать помолвку Ротруды с сыном Ирины.

Тем не менее он твердо настроился против этого брака. По его мнению, беневентанцы обратили свои взоры к Византийской империи точно так же, как бавары повернулись лицом к аварам, решив, что его подкосила долгая и тяжелая борьба с саксами.

А здесь, кроме того, дочь Дезидерия, пылкая герцогиня, не верившая, что дело лангобардов проиграно, сопротивлялась ему. Шарлемань почти не думал об Арихизе, но очень хотел бы знать, насколько сильна воля и отвага герцогини. Он припомнил, что она была покровительницей Павла Диакона, который ее обучал. «Очаровательная и стойкая», – отзывался о ней Павел.

Шарлемань легко и свободно ехал во главе своего вооруженного отряда, направляясь в Рим, чтобы его люди смогли совершить паломничество к гробницам апостолов. За исключением этого спокойного перехода, нам мало что известно в той пестрой и стремительной мешанине событий и интриг, изобилующей всякими слухами.

Очевидно, что Шарлемань избегал баваров, где его ждали, и появился в Италии, где его никто не искал. Тем не менее он внимательно выслушивал все вести о Тассилоне. Шарлемань всячески демонстрировал мирное путешествие, однако за спиной у него имелась ударная сила.

В Риме Адриан, волнуясь, встретил его с хоругвями и настойчивыми просьбами выступить в поход против лангобардов, будь они неладны, и захватить порт Гаэту, пока не поздно. Проницательный Адриан предупредил, что Арихиз укрепляет Салерно как морской плацдарм, куда войдут флоты Византии для восстановления правления лангобардов в Италии. Король Карл должен поторопиться в Салерно.

Но кажется, что война совсем не волнует путешествующего Шарлеманя. В Рим спешат посланцы Арихиза с богатыми дарами из тяжелого золота и легким разговором о верности и лояльности франкскому королю и его выдающемуся сыну в Риме.

Шарлемань принимает дары, но не обещания. Раздав золото своим спутникам, он продолжает путь от гробницы святого Петра к монастырю Монте-Кассино, расположившемуся на безлюдном горном хребте. Здесь он обнимает своего старого школьного учителя, Павла Диакона, интересуется, что нового у друзей Павла, как идут дела. Большой и сильный владыка из страны франков вызывает легкое волнение в тихом монастыре бенедиктинцев. Он восхищается библиотекой и нетерпеливо спрашивает, можно ли увидеть Плеяды на горизонте. С помощью Павла он шлет приветственное послание и уведомляет о своем намерении нанести визит герцогу Арихизу.

Из Кассино он едет дальше, переправляется через унылую реку Вольтурно и разбивает лагерь у роскошного города Капуя, который франки не грабили. Став лагерем у городских стен, они в голодный месяц март добывали еду и фураж в сельской местности.

Шарлемань узнает, что Арихиз вместе с герцогиней и своим двором сбежали из Беневента и укрылись в безопасности в Салерно. Они обмениваются приветственными и деловыми посланиями, пока франки изничтожали зерно и мясо, «как саранча». Они слишком сильны, чтобы Арихиз рискнул сразиться с ними в открытом поле. Герцог не получает никаких известий от свояка Тассилона и не видит, чтобы византийский флот входил в порт. В лучшем случае он мог только попытаться оборонять недостроенные стены Салерно.

Удивительно, но повелитель франков соглашается на сделку. Он не станет переходить реку Вольтурно или требовать, чтобы Арихиз преклонил перед ним колени; он примет клятвенное заверение в преданности от герцогини Беневента с ежегодной данью в 7000 золотых монет. Но Арихиз должен сбрить бороду и остричь волосы в стиле франков как доказательство своей доброй воли. (Что подумает об этом его герцогиня?)