История искусства для развития навыков будущего. Девять уроков от Рафаэля, Пикассо, Врубеля и других великих художников - Зарина Асфари Страница 39

В Нью-Йорке в 1960–1980-е работала легендарная «Фабрика» Энди Уорхола: художественная мастерская со свободным входом и не запиравшимися дверями и одновременно место встречи бомонда. В СМИ регулярно освещались вечеринки «Фабрики» и фигурировали фотографии звёзд, посещавших её. Кроме того, Уорхол принимал активное участие в светских мероприятиях по всей Америке, был излюбленной мишенью папарацци и иногда, устав от внимания репортёров, подменял себя кем-то из своих приятелей ^[96].

Постоянные клиенты Сальвадора Дали считали себя его друзьями. Когда проект «Божественный Дали» отделился от своего создателя и коммерциализацией имени старого больного художника занялись менеджеры и управленцы, американские клиенты искренне удивлялись, почему он не хочет с ними хотя бы поговорить: ведь он одинок, а они – друзья. Эти люди совершали классическую ошибку, спутав бренд с живым человеком, а работу – с личной жизнью, и упуская из вида то обстоятельство, что «шоу-бизнес для того и нужен – доказывать, что важно не то, каков ты есть, а то, каким тебя представляют» ^[97], то есть важна не личность, а упаковка, с которой невозможно завязать подлинно дружеские отношения.

С этими «друзьями» (а на самом деле с клиентами из верхнего сегмента программы лояльности) Дали общался на светских мероприятиях, отмечал свои дни рождения и устраивал сюрреалистические вечера. Зная толк в создании альтернативной реальности, он организовывал, точнее, позволял поклонникам организовывать сюрреалистические балы в свою честь, которые проще всего описать как Диснейленд для взрослых. Учитывая дружеские отношения Сальвадора Дали и Уолта Диснея, можно предположить, что второй подсмотрел идею у первого.

Что такое Диснейленд? Это пространство, в котором оживают образы и персонажи из любимых мультфильмов. Восхищённый ребёнок будто бы попадает в сказку. Сюрреалистические балы, в свою очередь, это вечеринки, проходящие в атмосфере искусства Дали, словно внутри его картин. Гости как бы попадают в другую реальность, в которой на рояле лежат ослиные туши (как в фильме «Андалузский пёс», который Дали снял с Луисом Бунюэлем ^[98]), над лестницей висит наполненная ванна (отсылка к воспоминаниям маэстро о детстве, когда он сидел в тёплой ванне и писал свои первые картины), а участники бала соревнуются, у кого фантасмагоричнее костюм. К примеру, на балу в поместье Ги де Ротшильда в 1972 году можно было встретить мужчину с небом на лице или с несколькими лицами, женщину с золотыми рогами или другую с патефоном на голове. У Мари-Хелен де Ротшильд на плечах была оленья голова, Одри Хепбёрн поместила собственную голову в клетку, а одна гостья увенчала причёску пышной цветочной композицией, которая явно отсылала к женщинам с цветами вместо голов – частому образу в искусстве Дали ^{95}, и только сам Дали ограничился «мундиром».

В дополнение к мероприятиям, поддерживающим интерес постоянных клиентов, Дали предусмотрел эксклюзивный продукт, недоступный для обычных покупателей. Обычно он не писал на заказ: его картины создавались якобы исключительно по вдохновению, а образы для них захваченный преклонением перед женой и святым самолюбованием художник брал прямиком из пучины бессознательного. Как следствие, помимо автопортретов и изображений жены какие-либо другие портреты долгое время отсутствовали за редчайшим исключением, однако в 1932 году появился первый сюрреалистический портрет ^{96}, а в 1940-е написание таких картин было поставлено на поток. Гиперреалистичные, похожие на фотографии портреты в сюрреалистических декорациях чем-то напоминают очень дорогие тантамарески и выглядят парадоксально: с одной стороны, это салонные портреты, демонстрация высокого социального статуса, с другой – миссис Джек Уорнер опирается не на подлокотник, а на мраморный саркофаг, установленный посреди пустыни ^{97}, госпожа Изабель Стайлер-Тас созерцает скалу, очертаниями повторяющую её профиль ^{98}, а облачённый в золотую тогу сэр Джеймс Данн восседает на обломках античного трона ^{99}. С годами спрос стабильно рос, а значит, Дали попал в яблочко: в богатые коллекции современного искусства его клиенты хотели вписать собственные лица, причём женщины – значительно чаще, чем мужчины.